Броня Бедствия
Шрифт:
Но Харуюки лишь кивнул Утай, а затем ещё раз осмотрел окно.
Он протянул к нему руку, ухватился на красную перекладину, помолился и потянул руку назад.
И… решётка на окне повернулась вокруг своей оси.
— …! — ахнула Утай. Её багровые глаза широко раскрылись от удивления.
Ей было отчего удивляться. Эти окна запирались металлическими защёлками в нижней части. Но защёлки на этом окне были убраны. С точки зрения системы его можно считать открытым.
Ардор Мейден молча подошла к соседнему окну и протянула к нему руку. Она попыталась
— Ты узнал, что это окно открыто… из того же сна?.. — тихо спросила Утай, вернувшись обратно, и Харуюки кивнул.
— Да… во сне кто-то просочился сквозь него… и открыл замок.
— Это случайно не тот же самый человек, что сломал печать на южных вратах?
— Этого… я не знаю. Но, по-моему, такой сцены в моем сне не было… и у этой фигуры не было меча… — неуверенно ответил Харуюки, отчаянно копаясь в воспоминаниях, но речь всё-таки шла о сне.
В памяти всплывали лишь хаотичные фрагменты, которые он не мог даже расставить в хронологическом порядке. Возможно, ему могли бы помочь «программы для записи снов», которые разрабатывали сетевые операторы, но, увы, сторонние приложения в Брейн Бёрсте можно запускать лишь на «базовом ускоренном поле», также известном как синий мир.
Более того, оставался ещё один вопрос — действительно ли это был сон?
Ведь сны рождаются из собственных воспоминаний человека. А значит, он не должен был видеть во сне того, чего не знал сам. Но Харуюки ещё никогда не проникал внутрь Имперского Замка. А раз так, откуда у него взялись воспоминания о том, что это окно открыто?..
В этот момент с восточной стороны донеслись тихие звуки, и Харуюки тут же повернул голову в их сторону.
Звук шёл со стороны узкой тропинки, ведшей от длинной белой стены в сад осенних деревьев. Приближался патруль самураев. Стены дворца они патрулировали нечасто, но время очередного обхода настало, а значит, им нужно двигаться дальше.
Быстро переглянувшись, Харуюки и Утай кивнули друг другу. Отступать они не собирались. Харуюки просунул голову в неизвестно кем открытое окно и убедился, что внутри нет никаких Энеми. Затем он тут же проскользнул внутрь и помог пролезть в него Ардор Мейден. Закрыв окно обратно, они быстро пригнулись под ним.
У окна послышались тяжёлые шаги направлявшегося ко входу патруля. Остановившись у дверей, Энеми развернулись и вновь ушли на восток мимо окна.
— Фух… — в очередной раз вздохнул Харуюки.
Они ещё раз переглянулись, после чего стукнулись кулаками и улыбнулись.
Наконец-то…
Им удалось проникнуть не только в Имперский Замок, о неприступности которого ходили легенды, но и в его дворец. Они находились совсем близко к самому сердцу Ускоренного Мира.
Впрочем, увы, они были почти уверены в том, что кто-то уже побывал здесь до них. Более того, если человек, сломавший печать на Вратах Судзаку, и человек, отпёрший окно — разные люди, то выходило, что до них посетили
Но если им и суждено узнать, кто это сделал, то ответ на этот вопрос лежит в глубинах дворца. Да, коридоры дворца наверняка охраняют ещё более опасные Энеми, чем снаружи, но другого выхода нет.
Харуюки на мгновение зажмурился, а затем тихо спросил Утай:
— Так… сколько реального времени прошло с тех пор, как мы погрузились?..
— Внутри прошло около семи часов… или двадцать пять тысяч двести секунд. Делим на тысячу, получаем двадцать пять секунд.
— Ясно… значит, семпай и остальные уже секунд двадцать как вернулись с поля. Сколько нам ещё осталось ждать до отсоединения кабеля?
— Если они поторопятся, то отключение займёт у них секунд тридцать. Это ещё десять секунд реального времени… выходит, у нас осталось два часа сорок пять минут, — моментально ответила Утай, демонстрируя отточенные навыки.
Харуюки, который до сих пор не научился пересчитывать в уме реальное и ускоренное время, кивнул.
— Либо мы дойдём до конца, либо умрём на полпути. Нас устроят оба исхода. Идём, Мей. Кажется, правая сторона безопаснее.
Он встал на колено и протянул Утай руку…
Но та лишь смотрела на него багровыми глазами, не отрывая взгляда.
— ?.. — Харуюки удивлённо склонил голову.
Утай со смешинкой в голосе объяснила:
— Ку-сан, с тех пор как мы пришли сюда, ты стал казаться таким надёжным и уверенным. Прямо… как мой старший брат.
Эти неожиданные слова резко перегрузили сознание Харуюки. Глаза его забегали, а голос сбился на фальцет:
— О, ого, Мей, так у тебя брат есть? В каком он классе?
Но Утай не ответила. Вместо этого она приняла протянутую ей руку и поднялась. На лице её появилась ещё одна улыбка, показавшаяся ему печальной, и она сказала:
— Пойдём. Я не знаю, выживем мы или нет… но я готова доверить тебе свою жизнь, Ку-сан.
— …Хорошо.
Отбросив в сторону сомнения, Харуюки кивнул.
Он сам предложил проникнуть во дворец. А значит, именно он должен защищать Утай. И тот факт, что она была гораздо сильнее его как бёрст линкер, был совершенно не важен. Он готов защищать её ценой своей жизни, чтобы не дать ей снова попасть в бесконечное истребление…
Убедив в этом самого себя, Харуюки начал идти по деревянному коридору. В ушах послышались отзвуки тихого голоса:
«Слушай, братик Харуюки. Если кто-то из нас… или мы оба потеряем Брейн Бёрст…
Мы ведь полностью лишимся воспоминаний друг о друге…»
Эти слова — не очередные обрывки сна. Их он слышал два дня назад, 16 июня, в воскресенье. Вернувшись с Конференции Семи Королей, проходившей на обычном поле в восточном саду императорской резиденции, Харуюки вдруг встретился у себя дома со Второй Красной Королевой Скарлет Рейн, Кодзуки Юнико. Слова принадлежали ей.
В тот день она выглядела напуганной. Хотя, нет, если речь зашла о возможной потере Брейн Бёрста, то она однозначно чего-то боялась.