Броня Бедствия
Шрифт:
Это слово должно быть ему незнакомым.
Но Харуюки вновь ощутил то самое странное чувство. Зуд в глубине души. Пульс медленно поднялся к середине спины и словно вспыхнул огоньком.
Мир перед глазами дрогнул. Но не весь, дрогнула лишь строка текста, на которую он смотрел. Буквы «DESTINY» качнулись, исказились и начали превращаться в другое, похожее слово…
— Ку-сан.
Вновь ощутив, как кто-то сжал его руку, Харуюки опомнился.
Иллюзия развеялась, и металлическая плита снова приняла свой старый вид. Зуд в спине тоже пропал. Харуюки несколько раз моргнул, попытался вспомнить, на чём остановился их разговор, и поспешил хрипло извиниться перед Утай:
— А… п-прости. Я немного… задумался. Так вот… выходит, что до нас сюда действительно кто-то приходил, забрал с пьедестала «Судьбу», а затем использовал в боях? Как его звали? Я так понимаю, это один из Королей?..
Но в ответ Ардор Мейден кратко качнула головой.
— Извини… но я не видела Судьбу своими глазами… это случилось задолго до того, как я стала бёрст линкером…
— Ясно…
Обуздав свою нетерпеливость, Харуюки кивнул. Если уж такой ветеран, как Утай, ничего не знала об этом Артефакте, то уж к Харуюки, ставшему бёрст линкером каких-то восемь месяцев назад, эта история вообще не имела никакого отношения. А значит, это беспокойство, это чувство, что он что-то знает, но никак не может вспомнить, — лишь иллюзия.
Оторвав взгляд от пьедестала «Судьбы», Харуюки прошёл к соседнему, всё ещё ведя за руку Утай.
В этот пьедестал была врезана точно такая же плита. И гравировка в виде Большого Ковша была той же самой, но выделена на ней была пятая звезда. Текст под ней гласил: «Алиот».
— Алиот, значит…
— Ага. Так называют пятую звезду, Эпсилон. А Артефакт зовётся…
Они вместе перевели взгляды на нижнюю часть плиты и шёпотом прочитали: «THE INFINITY».
— Я впервые вижу это имя. Но раз этот пьедестал пуст, как и соседний, то кто-то уже… возможно, даже тот же самый человек, унёс его отсюда… выходит, этот Артефакт, как и Сияние, придётся записать в «неизвестные»…
— Похоже… на то, — кивнув, ответил Харуюки и вздохнул.
В тот день, когда проходила Конференция, Харуюки впервые погрузился на дуэльное поле в районе Тиёда и впервые увидел Имперский Замок вблизи. Черноснежка сказала ему, что, по слухам, внутри него спрятана невероятная экипировка.
Слухи оказались правдивыми. Более того, эта экипировка вполне могла превосходить по силе даже Артефакты Синего, Зелёного и Фиолетового Королей. Но они нашли лишь пьедесталы артефактов, а сами вещи кто-то забрал ещё давным-давно. Харуюки, как заядлый геймер, был глубоко разочарован.
— «Бесконечность»… интересно, что это была за вещь… хоть одним глазком бы её увидеть… — опечаленно прошептал он.
Но тут.
Мысль проскочила в его голове, заставив его резко поднять взгляд.
На неограниченном нейтральном поле располагались Четыре Великих Подземелья, в которых спрятаны четыре Артефакта. В самом центре поля, в глубине Имперского Замка — два. В сумме шесть. Но на каждом пьедестале были выгравированы семь звёзд. Поэтому эту экипировку и называли «Семью Артефактами». Да и Утай говорила, что она называлась в честь семи звёзд Большого Ковша. Выходит…
— А где… ещё один?.. — на автомате обронил он.
— Я тоже задумалась над этим… — кивнула Утай. — В этой комнате, находящейся в самом центре Ускоренного Мира, только два пьедестала… но где же, в таком случае, находится седьмая звезда Эта, она же «Алькаид»?..
Они молча переглянулись. И тут…
— Позвольте мне ответить на этот вопрос, — донёсся до их ушей голос молодого парня, чистый, словно осенний ветер, сдувающий с деревьев листья.
Глава 4
Услышав этот голос, Харуюки изумился и повернулся в его сторону. Голос доносился с севера, с противоположной от них стороны пьедесталов.
Но Синомия Утай отреагировала по-другому. Она немедленно отпустила руку Харуюки и тут же выставила перед ним ладонь, заставив отступить. Сама она выставила ногу вперёд и подняла левую руку, направив её во тьму.
Хрупкое тело жрицы окутал бледный оранжевый свет. Оверрей, доказательство активации Инкарнации. Но Ардор Мейден состояла в Старом Нега Небьюласе и была Элементом, а значит, должна знать о правиле, запрещающем использовать Инкарнацию в бою первым.
То, что она использовала высшую силу бёрст линкера ещё до того, как завидела противника, показывало, что она готова защищать Харуюки, даже если ради этого ей придётся нарушить табу. Кроме того, от этой ауры веяло такой испепеляющей мощью, что Харуюки вновь осознал, какая пропасть лежала между ними.
Понимая, что иначе будет лишь мешаться ей под ногами, Харуюки тоже поднял руки и принялся фокусировать воображение. Серебряный свет собрался в клинки у пальцев. Длиной они были примерно в половину руки.
Они встали в стойку, готовясь в любой момент принять бой. Голос зазвучал вновь:
— Прощу прощения за бестактность. Поверьте, у меня нет ни малейшего желания сражаться с вами.
Голос прозвучал ещё более ясно, и в нём действительно не ощущалось враждебности. Но Утай и не думала расслабляться.
— Для начала тебе нужно показать себя, — хладнокровно произнесла она и сверкнула Оверреем, словно прогоняя тьму.
Харуюки вспомнил, как это красное свечение испепелило целое поле, и затаил дыхание.
— Я понимаю. Сейчас я к вам выйду, — ответил хозяин голоса, и послышались щелчки шагов.
Он медленно приближался к ним, словно намеренно извлекая звуки из половых досок. Огни подсвечников комнаты содрогались с каждым шагом.
Щёлк. Щёлк. Судя по громкости шагов, он шёл в метрах пятнадцати от них. Если он был дальнобойным или скоростным, то именно сейчас расстояние должно быть для него идеальным. Атмосфера стала ещё напряжённее, но шаги не утихали и продолжали приближаться.
Наконец свечи выхватили из тьмы его силуэт.