Броня Бедствия
Шрифт:
Продолжая гладить щеку Харуюки, она тихо прошептала:
— Это были долгие тридцать секунд… всё это время я не могла не думать о том, что вас с Утай могут гонять по Замку Энеми… или что они настигли вас и постоянно убивают.
Сердце Харуюки чутко отозвалось, когда он услышал лёгкую дрожь в её голосе.
Он сразу выпрямился, глубоко вдохнул и начал:
— Семпай… когда… Судзаку взял меня в цель, я нарушил твой приказ об отступлении. Но… но я просто не мог не…
Хоть он и поклялся себе как следует извиниться по возвращению в реальный мир, в самый нужный момент красноречие подвело его. Он пытался продолжить фразу, но у него получалось лишь досадно кусать свои губы.
В ответ Черноснежка убрала левую руку со спинки дивана и отпустила кабель. Освободившиеся руки она положила на плечи Харуюки. А затем её роскошные губы расплылись в улыбке, словно распустившийся лотос.
— Я знаю, Харуюки. Я доверила тебе своё будущее и будущее своего Легиона именно потому, что ты такой, какой и есть. Именно потому, что даже огонь Судзаку не смог прервать твой полёт. Разве могу я наказать тебя за твою храбрость?..
— Сем… пай…
Стараясь сдержать поднимающиеся из глубины души эмоции, Харуюки зачарованно смотрел в глаза Черноснежки. Крепко сжав кулаки, он изо всех сил попытался выразить свои чувства словами:
— Семпай… я… смог взлететь только потому, что ты столько раз говорлбрл гллбрлл.
К сожалению, окончание его фразы оказалось безнадёжно испорчено.
С обеих сторон к его щекам потянулись руки и изо всех сил растянули их в стороны.
— Эй, вы! Сколько ещё… — прокричала тянувшая левую щёку Тиюри.
— …вы собираетесь флиртовать?! — закончила тянувшая правую щёку Фуко.
Спустя три минуты.
Легион перебрался обратно за обеденный стол. С южной стороны сели Харуюки и Утай, напротив них — Такуму и Тиюри, слева — Черноснежка, справа — Фуко. Первым делом все дружно посмотрели на часы.
19 часов 35 минут.
С момента начала «операции по спасению Ардор Мейден» не прошло и 10 минут. Но по собственным ощущениям Харуюки, команду «анлимитед бёрст» он произнёс ещё вчера.
Вернее, это ощущение было естественным — ведь он, оказавшись внутри Замка, проспал шесть часов и успел посмотреть длиннющий сон. Воспоминания, что он пережил во сне, тянулись несколько дней… а может, и лет…
— Для начала, поздравляю вас, — прервали мысли Харуюки слова Черноснежки.
Он тут же присоединился к хору послышавшихся в ответ поздравлений.
Сделав глоток приготовленного Тиюри кофе, Черноснежка обвела собравшихся за столом взглядом.
— Вторую фазу «плана очищения от Брони Бедствия», «операцию по спасению Ардор Мейден», увы, нельзя признать полностью успешной. Вина за провал полностью лежит на мне, поскольку я не смогла удержать на себе Судзаку. Прошу прощения.
Сказав это, она свесила голову под дружные возгласы: «О чём ты?!»
Общее мнение выразила Курасаки Фуко, главный офицер Легиона.
— Саттян, Судзаку переключился на Ворон-сана, хотя тот ни разу не атаковал его. Никто не мог этого предвидеть. Скорее всего, он настроен так, что его аггро зависит не от полученного урона, а от того, насколько далеко человек продвинулся на территорию ареала…
На мгновение Черноснежка подняла взгляд, но затем вновь погрузилась в размышления.
Повисшую было тишину нарушил осторожно поднявший руку Харуюки.
— Э-э… учитель. По поводу аггро…
Слово «аггро» означает численное выражение желания Энеми атаковать того или иного противника. Естественно, оно растёт как от прямых атак, так и от действий сотоварищей бёрст линкера, помогающих ему усилениями или непрямыми атаками. Энеми постоянно пытается атаковать противника, имеющего максимальное аггро. Вернее, должен…
Как бы ни называли Судзаку — Ультрой или Богом — он всё ещё должен был быть неразумным Энеми, обязанным подчиняться принципам аггро. Вот и Фуко выдвинула предположение, что у него просто отличался приоритет — максимальное аггро имел не тот, кто наносил больше всего урона, а тот, кто максимально приблизился к вратам Замка. Но…
— Что такое, Ворон-сан? — спросила Фуко, повернув голову и качнув мягкими волосами.
Слова приходили к Харуюки с трудом.
— По-моему, у Судзаку… вернее, у всех Четырёх Богов более продвинутый искусственный интеллект, разве нет? Вернее, не столько даже искусственный интеллект, сколько…
На этом месте он вновь потерял способность излагать свои мысли и глупо захлопал губами.
Но тут сидящая по соседству Синомия Утай оторвалась от кружки с горячим молоком, поставила её на стол и принялась печатать.
В полупрозрачном окне перед глазами Харуюки побежали буквы:
«UI> Я так понимаю, Арита-сан пытается сказать следующее: он предполагает, что искусственный интеллект Четырёх Богов выходит за рамки этого понятия и ближе, скорее, к уровню настоящего сознания.»
— Д… да! Именно так! — подтвердил Харуюки, кивая.
В следующее мгновение он осознал собственную неуклюжесть и поймал на себе столько сокрушённых взглядов, что рефлекторно вжал голову в плечи.
Но, как ни странно, никто из присутствующих не засмеялся и не счёл эту мысль абсурдной. Даже Такуму, не видевший Судзаку вживую, погрузился в раздумья.
Пока все они молчали, Утай продолжила стучать по виртуальной клавиатуре.
«UI> По крайней мере, я могу подтвердить, что его алгоритм действий в этот раз сильно отличался от эпохи «Атаки на Четырёх Богов». Два с половиной года назад Судзаку действительно выбирал в цель противника, нанёсшего максимальный урон. Саттин, Фу, Бякко у западных врат вёл себя также?»
— Уиуи права, — кивнув, ответила Фуко. — Я точно помню, что во время прошлой битвы Бякко не обращал внимания на расположение аватаров — он атаковал главный боевой отряд.
— Да… именно так. Именно поэтому я и смогла выступать в качестве приманки, пока остальные сбегали, — отозвалась с противоположной стороны стола Черноснежка, а затем, сузив глаза, продолжила: — Но… поведение Судзаку в этой битве действительно нельзя объяснить простыми изменениями в алгоритме набора аггро. И на ручное управление или ошибку алгоритма это тоже не похоже…