Брундизий
Шрифт:
Пришли мои рабыни, посвежевшие и явно довольные. Нет, они обе явно не имеют большого рабского стажа, а привычки свободных женщин у них ещё не были выбиты. Не знаю, хорошо это, или плохо для управления моими рабынями, но это лучше, чем забитые, запуганные постоянным насилием рабыни. Своих женщин я буду держать в узде, как моих солдат, а дисциплина решит все проблемы общения. Строго, требовательно, но справедливо. Так и будет.
Луция с дочерью приступили к ужину и я заметил заинтересованные взгляды на них со стороны других посетителей таверны. Мне это не понравилось — нечего глазеть на моих женщин. Я по старой армейской привычке выхватил свой кинжал и демонстративно вонзил его в стол перед Луцией. Она вздрогнула от неожиданности, посмотрела на меня, видно поняла причину моей реакции, слегка кивнула и продолжила есть.
— Тиберий, я сам пойду сменю Марка, проследи, чтобы он поужинал, а потом отправляйтесь спать. Рабынь приведёшь ко мне, когда поедят, при мне они будут. Завтра утром собери нам еду и будем выдвигаться на рассвете.
— Хорошо, Луций — кивнул мой управляющий. — Сделаю.
Я вышел во двор, разыскал Марка среди постояльцев таверны, ночующих на тюках с сеном возле своих лошадей, мулов и повозок с товаром. Парень не спал, сидел на повозке, нахохлившись, как сова и осматривался вокруг. Хороший солдат из него будет!
Я дал Марку пять денариев, поблагодарил за исправную службу по охране Тиберия на рынке и отправил его в таверну ужинать и спать. И приказал привести ко мне моих рабынь, на что Марк удивлённо спросил:
— Покупка?
— Да. Давай, не задерживайся, завтра на рассвете выходим.
Вскоре Марк привёл моих рабынь и отправился обратно в таверну.
— Поели? — спросил я своих женщин.
Луция кивнула в ответ.
— Залезайте в нашу повозку, и спать. Если не умоститесь, то ты, Луция, ступай вон туда, под навес, возьми там сена сколько нужно и постели себе и девчонке. И спать! Выходим завтра на рассвете.
Луция кивнула и они с Луциллиной полезли в повозку, пошуршали там тюками с покупками, но улеглись. Женщины в дорогих туниках спят в повозке среди мешков и хлама — странно, но уж так получилось — покипятился, наверное, я вчера, покупая достаточно дорогую одежду и обувь для своих рабынь, можно было обойтись и дешёвыми туниками, но я так хотел, да и поддался советам Юния, а он в этих делах толк знает.
В конце концов, сколько можно жить в дешёвом мире и на всём экономить, если можно позволить себе уважать самого себя?! Для чего я двадцать пять лет тянул солдатскую лямку?! Пусть я не смог купить себе хорошего коня, хотя это и была моя мечта, а так получилось, что вместо коня я купил себе рабынь. А то, что достойно одел их и привёл в порядок — это тоже моё лицо и моё мужское самолюбие. Я невольно улыбнулся, вспомнив, как взгляды посетителей таверны похотливо растекались по моим рабыням и я физически ощутил зависть этих незнакомых мне людей. Это сродни тому чувству, если проехать среди толпы на хорошем коне, в дорогой сбруе. И я снова улыбнулся, хваля себя за удачную покупку, которая принесла мне столько позитива. Тщеславие и мальчишество — вот, как это называется. Но это мужское, и это хорошо!
Я осмотрелся вокруг — хозяйственный двор спокойно спал под тёмным покрывалом ночи. Время от времени проходили рабы — охранники двора с дубинками в руках, патрулируя это маленькое сонное царство. Здесь спокойно, всё под контролем охраны, можно и отдохнуть.
Я сел сел в повозку, сняв доску, которая была служила козлами, и, умостился поудобнее, готовясь отойти к долгожданному сну.
Лёгкое шуршание рядом мгновенно вернуло меня в состояние полной боевой готовности, и человека, появившегося рядом я встретил кинжалом, приставленным к его горлу.
Это была Луция.
— Хозяин, ты не спишь ещё? — тихо спросила она на чистейшем латинском языке.
Ага, так ты совсем не немая, женщина! Интересно. Покупка, я так теперь понимаю, была непростая, со многими неизвестными.
Я сел и убрал кинжал от шеи Луции:
— Ты говоришь?
— Как видишь, вернее, как слышишь, хозяин.
Я молча подвинулся, освобождая место рядом с собой.
— Садись, Луция. И рассказывай. Чего я о тебе не знаю. О тебе и Луциллине. А не знаю о вас, как теперь я понял, ничего.
Лиция разместилась рядом, немного отстранившись, и, глядя куда-то в звёздное небо, тихим
— Меня зовут Туллия Кретика. Я родом из города Кидония, на Крите. Мой муж Гай Кретик Вер был триерархом* и погиб в бою с пиратами. Мой отец Туллий Квинтиллий Север был лименархом* порта в Кидонии, уважаемым гражданином империи. Так что я — римская гражданка, такая же гражданка, как и ты, Луций Корнелий, правда я потеряла все свои права и свободу. Моя жизнь резко изменилась, когда я, уже будучи вдовой в двадцать лет, влюбилась в киликийского пирата и беглого раба, капитана пиратского корабля, часто бывавшего в нашем порту. Мой отец, узнав, что я тайно встречаюсь с рабом и пиратом, выгнал меня за позор, который я принесла нашей семье. Я ушла в море со своим возлюбленным на его корабле. Я потеряла всё: доброе имя, дом и родных. Но это было не всё: со мной сбежала моя младшая сестра Туллия Минор — она боялась сурового и деспотичного нрава нашего отца, а матери мы лишились много лет назад — она умерла. Вот так мы оказались среди пиратов. Но все мои романтические надежды оказались просто ловкой игрой этого прохиндея, в которого я влюбилась: нас с сестрой продали в Александрии, за хорошие деньги. Вот так мы стали рабынями. Так боги наказали меня за моё легковерие и непокорность. А заодно и мою сестру, хотя, я понимаю, что всё это связано только со мной, а сестра моя — это мой долг совести и родства. На корабле нас попробовали изнасиловать пираты, но их капитан, этот проклятый раб и предатель, разогнал их — он хотел продать нас дороже, не беременных и не больных заразой, которой страдают все пираты. В Александрии нас купил один старый еврей из Иерусалима, купил тоже для перепродажи. К нам относился он хорошо, кормил и не давал в обиду, тоже, чисто для того, чтобы подороже перепродать. И перепродал торговцу, который собирал рабов для продаже в Риме. Потом, на корабле, один из помощников нового хозяина хотел изнасиловать мою сестру и я убила его, эту мерзкую тварь. Меня и мою сестру не убили, и не насиловали — я слишком дорого обошлась торговцу и цену он хотел получить в Риме за нас хорошую. Меня просто избили.
А потом, в Брундизии, когда торговец, узнал, что мы с сестрой гражданки Рима, избавился от нас, продав местному торговцу. А потом ты нас купил. Это всё. Видишь, меня погубила слепая любовь и непокорность, а спасли от бесчестия деньги и жадность других людей. Слава богам за всё! А теперь, у меня и моей сестры новая жизнь, новые имена и новый хозяин — это ты, Луций. Со мной ты волен поступать как хочешь, я буду верной и послушной рабыней — я многое поняла за последний месяц жизни. Но вот мою сестру не трогай — убью! Я такая. Я убила уже человека и сделаю это ещё раз, но сестру в обиду не дам. Я знаю, что по закону, за убийство хозяина казнят всех рабов — и меня, и мою сестру и всех, кто принадлежит тебе*, но я живой не дамся! Я просто предупреждаю тебя. Ты, я вижу, военный человек, и с жизненным опытом, да и порядочный, насколько я понимаю людей. Прошу тебя — не трогай мою сестру и относись к ней достойно, а я буду служить тебе верно и послушно — я готова принять свою новую судьбу. Вот так. Не отвечай мне, я просто рассказала тебе о нас, как ты и просил.
Я выслушал речь Луции, или Туллии, я даже и не знаю, как мне теперь её называть, помолчал немного и спокойно ответил:
— Меня не так уж просто убить, женщина. Но я не обижу, ни тебя, ни твою сестру. А теперь иди спать — завтра нам предстоит долгая дорога, дорога домой.
Женщина молча скользнула обратно в повозку.
Я понял, что я за свои же деньги купил себе большую проблему. Ничего, разберусь и с этим.
Ну, здравствуй, прекрасная и непредсказуемая гражданская жизнь!
* — Триерарх — капитан военного корабля в Древнем Риме
* — Лименарх — начальник порта в Древнем Риме
* казнь рабов за убийство хозяина — закон в Древнем Риме, неукоснительно соблюдавшийся много веков — за убийство хозяина рабом, казнили всех рабов, принадлежавших этому хозяину, невзирая на пол и возраст
Глава 5
Рано утром, с первыми лучами восходящего солнца мы вышли с о двора таверны небольшим караваном. Две повозки, запряжённые мулами, два осла нагруженные всяким товаром. На первой повозке возничим был Тиберий, второй повозкой управляла Луция со своей Луциллиной. Я шёл во главе колонны, а Марк прикрывал обоз с хвоста.