Брутальный и упрямый
Шрифт:
– Подопытный материал исчез, – дисциплинированно доложил Тим. – Ой!
– Что такое?
– Да, понимаешь…. Сперва пропала мышь. Но это было ожидаемо. А ещё, примерно через секунду, из блюдечка куда-то испарилась вся пшеница. Причём, до последнего зёрнышка…. Как такое может быть? Ты же сама говорила, что с помощью «лазерно-лучевого» метода во Времени можно перемещать только живые организмы.
– Какой же ты недогадливый, – улыбнулась девушка. – Ну-ка, попробуй немного пошевелить извилинами головного мозга. Итак. Грызун переместился на двенадцать минут назад. Причём, очень-очень голодный грызун…
– Мышка, находясь в Прошлом и не отвлекаясь на всякую ерунду, за двенадцать минут умяла всю пшеницу, которая – одновременно – находилась и здесь, и там?
– Молодец.
– То есть, искусственно изменяя Прошлое, мы – одновременно с этим – меняем и Настоящее? – задумался Тим. – И изменённое Прошлое, словно бумеранг, обязательно догонит Настоящее?
– Увы, но это так. Непременно и однозначно догонит.
– Как вернуть эту конкретную мышку обратно, в Настоящее?
– А что мы с тобой делали двенадцать минут назад? Вернее, уже десять?
– Ну, кажется, стояли около одёжного шкафа, где я выбирал себе белый халат…
– Халат выбирал? Ха-ха-ха! Уморил, – развеселилась Милена. – Ты, юноша озабоченный, только делал вид, что выбираешь. А на самом-то деле пялился – исподтишка – на мои безумно-стройные и идеально-совершенные ноги…. Если же серьёзно. Да, мышка вернётся. Я так задумала изначально. Сейчас мы с тобой – там, в Прошлом – подойдём к шкафу для проведения экспериментов. Я щёлкну серебристым тумблером, и за одним из «окошек» загорится ярко-жёлтая лампочка, освещая небольшую камеру-нишу, где оголодавшая серо-палевая мышка изволит жадно вкушать пшеничные зёрна…. Ну, что будет дальше? Угадывай, коллега.
– Ты «перебросишь» её из Прошлого – обратно в Настоящее?
– Конечно. Но это ещё не всё. Есть у меня ещё одна оригинальная задумка.
– Какая?
– Скоро узнаешь. Сюрприз, как говорится, будет. Ждём…
Прошла минута, вторая, третья.
– Ой! – торопливо поднося к глазам указательный палец правой руки, непроизвольно вскрикнул Тим. – Кажется, меня кто-то укусил. Причём, по-серьёзному, до крови.
– Аптечка вон в той тумбочке, – небрежно махнула рукой девушка. – Срочно продезинфицируй ранку и возвращайся.
Тим торопливо отрезал ножницами кусок бинта и, щедро полив его перекисью водорода, наспех обмотал палец.
– Эх, прозевал! – известила Милена.
Подойдя к шкафу для экспериментов, он широко улыбнулся и восхищённо покачал головой: в камере-нише, заинтересованно обнюхивая пустое блюдечко, смешно суетились две серо-палевые мышки.
– Как тебе, коллега, моя задумка?
– Элегантная, – признал Тим. – Да, здесь – непаханое поле. Для всяких и разных смелых экспериментов, я имею в виду.
– Хм, э-э-э…, – неожиданно замялась Милена.
– Что это с тобой, госпожа начальница?
– Ощущаю себя виноватой. Ну, за твой укушенный палец. Наверняка, это я тебя – там, в Прошлом – торопила с пересадкой второго грызуна в камеру…. Хочешь меня поцеловать? В качестве частичной моральной компенсации?
Они и начались – всякие и разные эксперименты. Изощрённые, разнообразные и навороченные, в том числе. В дневное время – научно-исследовательские. По ночам – в коттедже у Милены – постельно-сексуальные. Бывает, конечно…
Тим, пребывая в счастливом тумане, буквально-таки на крыльях летал и светился от счастья неземного. Даже начал песенки – собственного сочинения – тихонько напевать. Например, такую:
Она?Она немного влюблена.В меня? Я не узнаю никогда.Хотя, дней пять всего прошло.Смешно…Она…И словно зов – далёких стран.Она.И ветер в рваных парусах.Сосульки – с незнакомых крыш.Ты почему – молчишь?Она?Клавиш белых – не сосчитать…Она?Клавиш чёрных в помине нет…Лишь морского бриза – печать.Рассвет…Она?Клавиш белых – не сосчитать…Она?Клавиш чёрных в помине нет…Лишь морского бриза – печать.Рассвет…А потом, где-то недели через три после начала их сердечных отношений, Милена не пришла на работу, а её мобильник упорно не отвечал.
Тим подошёл с вопросом к Гринбергу.
– Сотрудница Пандева? – отводя глаза в сторону, неожиданно засмущался профессор. – Взяла недельный отпуск. К ней муж прилетает. Кажется, надолго. Надо в коттедже прибраться. Подготовиться к встрече. То, сё…. Что у вас с лицом, Белофф? Вы не знали, что Милена Пандева замужем? Вот же, незадача….
Милена позвонила уже ближе к обеду, поздоровалась, как ни в чём не бывало, и сообщила:
– Некоторое время, милый, мы не сможем встречаться. Ко мне, знаешь ли, законный муж прибыл с визитом супружеским…. Но ничего, потом что-нибудь обязательно придумаем. В Анкоридже есть много мотелей, предназначенных для туристов и дальнобойщиков. А можно снять квартиру. Где-нибудь на отшибе, понятное дело…. Э-э, ты где? Отзовись…
– Ты готова прыгать из койки в койку? – немного помолчав, уточнил Тим.
– М-м-м…. А что у тебя с голосом? Всхлипнул, или мне показалось? Вот же…. Послушай, мальчик, заканчивай истерить. Пора уже и в мужика превращаться. В настоящего, сурового и брутального…. Ладно. Бывай. Захочешь – позвонишь…
Он и стал брутальным – сразу. Отключил мобильный телефон и стал. Благо природного русского упрямства было не занимать.
В тот же день Тим, воспользовавшись помощью Макса Гринберга, перевёлся в «Фонд охраны дикой природы», а ночью уже отбыл в Гренландию – на профильную станцию, расположенную в семидесяти пяти километрах от городка Нуук.
Норвежец Фред Енсен, прямой начальник Тима, много рассказывал ему о Шпицбергене, где сам ни разу не был, но очень мечтал побывать. Много, подробно и очень увлекательно рассказывал.