Брутальный и упрямый
Шрифт:
А потом, примерно через полгода, Фред, свалившись с высокой скалы, трагически погиб.
Погиб, оставив Тиму в наследство трёхмесячного щенка по кличке – «Клык» и заочную горячую любовь к островам архипелага Шпицберген…
Глава пятая
Встречи, разговоры, «тарелки»
Он приводнился в Ню-Олесунне уже ближе к полуночи. Затащил – на специальной тележке – мотодельтаплан в ангар, запер двустворчатую дверь на замок и отправился домой. Там они с Клыком слегка перекусили – именно слегка, так как плотные ужины ведут к преждевременному ожирению. А как упитанный мужчина (или там, к примеру, пёс-хаски), может быть брутальным? Никак, ясен пень. Точка…
Потом Тим решил перевести на компьютерные диски видеоматериалы, заснятые в течение трудового дня. Здесь его и поджидал неприятный сюрприз: съемки с места убийства двух белых медведей-подростков получились отличного качества, а, вот, всё, имевшее отношение к мысу Верпегенхукен…
– Ничего не получилось, – всерьёз расстроился Тим. – Ничего, и даже меньше. И обзорная съёмка, сделанная с мотодельтаплана, куда-то пропала, и все наземные кадры исчезли без следа…. Чистая плёнка, и всё тут. Хрень хреновастая и склочная. Впрочем, чего-то подобного я и ожидал. Объект-то не из простых будет, а с ярко-выраженным подвохом. Ладно, Бог даст – разберёмся. Чай, не последний день живём на этом Свете…
Напоследок он разослал – сразу по нескольким электронным адресам – текст следующего содержания: – «Имею срочные, важные и экстраординарные новости! Всем заинтересованным лицам предлагаю собраться завтра в «кают-компании» к девяти тридцати утра. Брут».
Что такое – «кают-компания»? Это такой специальный домик, не имеющий конкретного хозяина. Как уже было сказано, Ню-Олесунн являлся посёлком интернациональным, и все его немногочисленные обитатели, разделяясь по принципу землячеств, жили друг от друга отдельно. А в «кают-компании» собирались только по таким важным поводам-вопросам, как: узко-профильные научные совещания и семинары, рассмотрение вопросов (в том числе, и финансовых), посвящённых техническому обслуживанию и благоустройству посёлка, а также для совместных празднований дней рождения и самых различных юбилеев-праздников.
Отправил и – с чистой совестью – завалился спать…
Утром – ни свет, ни заря – Клык, виновато поскуливая, запросился на выход.
– Почки моржовые, не иначе, всему виной, – поднимаясь с кровати, предположил Тим.
– Гав! – подтвердил пёс, мол: – «Они, родимые! Вкусные, заразы, до полного безумия. Но только, к большому сожалению, немного слабят…. Шевели, дружище, помидорами! Поторапливайся. Как бы досадного казуса, тьфу-тьфу-тьфу, не приключилось…».
Выпустив хвостатого приятеля на улицу, Тим, сладко-сладко позёвывая, посетил туалет и ванную комнату, после чего прошёл на кухню и, включив телевизор, занялся приготовлением завтрака.
По одному из развлекательных английских телеканалов транслировали научно-популярную передачу про НЛО: несколько бородатых и высоколобых деятелей увлечённо, практически с пеной на губах, обсуждали очень важный и животрепещущий вопрос, мол: – «А с какого конкретного созвездия (или, там, с конкретной звезды), они к нам прибывают? Летающие «тарелки», то бишь?». Чаще всего в заумной беседе упоминались следующие космические объекты: Вега, Сириус, Альдебаран и созвездие Кита.
– Идиотизм махровый, сплошной и законченный, – наполняя электрический чайник водой, высокомерно усмехнулся Тим. – Какие ещё летающие «тарелки» – в одно нехорошее и волосатое место? Бред горячечный и бредовый. Я, к примеру, ни одного, даже малюсенького и вшивенького НЛО за всю прожитую жизнь – в натуре – не наблюдал. Неуклюжие выдумки, неумелые байки и пошлые сказки для детей младшего школьного возраста…. Впрочем, с интересом (чего скрывать?), понаблюдал бы. Да и с инопланетянами, понятное дело, с удовольствием бы познакомился. Поболтал бы о всяком и разном. Обменялся бы глобальными мироощущениями планетарного порядка и свежими «солёными» анекдотами…. Так-с, теперь по поводу завтрака. Чтобы такого сварганить? Лень, честно говоря, заморачиваться. Останусь, пожалуй, упёртым консерватором. То бишь, ограничусь пельмешками со сметаной и чёрным кофе…. Верный хаски? Пусть пару-тройку суток посидит на сухом лечебном корме. Лишним – в любом раскладе – не будет…. Ага, лёгок, лохматый, на помине. В дверку деликатно скребётся. Как-то быстро он сегодня управился…. Эй, варвар недоделанный, прекращай дверь поганить! Подожди немного! Я сейчас! Только корма в твою миску насыплю…
Клык, старательно и тщательно обтерев лапы о коврик в прихожей, прошёл на кухню и, задумчиво похрустев тёмно-коричневыми шариками-гранулами, выдал:
– Гав, гав-в, гав-вв, – мол: – «С сухим кормом, братец, это ты правильно придумал. Полностью одобряю, поддерживаю и ни капли не жалуюсь. Кстати, на улице тебя уже поджидают…».
– Серьёзно? Это тот, о ком я думаю?
– Гав, – мол: – «Именно он. Пройдоха Альвисс Олсен, собственной норвежской персоной. Морда наглая, бесстыжая и прожжённая. Клейма ставить негде…».
– Он один?
– Гав.
– И то, как говорится, хлеб. Запросто мог – после моей вчерашней весёлой шутки – и парочку полицейских, нажаловавшись здешнему доверчивому губернатору, выписать из Лонгьира. С такого нервного и трусливого гада станется…
После того, как завтрак был успешно завершён, а Тим помыл грязную посуду и собрал рюкзак, они вышли на улицу. Естественно, что и верный «Winchester Model 1912 (1934)», и видеокамера также были прихвачены с собой.
– О, мистер Белофф! – радостно запричитал-завопил Альвисс Олсен, прогуливавшийся недалеко от коттеджа. – Доброго утра! Крепкого здоровья! Рад вас видеть!
– Гав, – насмешливо известил Клык, мол: – «Даже правую ладошку, недоумок заторможенный, сперва протянул. Типа – для рукопожатия. Но потом, понятное дело, боязливо отдёрнул и торопливо спрятал за спину. Видимо, мышечная память сработала…. Братец, а он реально взволнован и всерьёз обеспокоен. Более того, испуган нешуточно. Интересные, гадом буду, дела…».
– Привет, субчик длинноносый, – вальяжно откликнулся Тим. – Никак, на променад выбрался из затхлой берлоги? Типа – свежим морским воздухом подышать?
– Это точно, подышать. Погода сегодня больно хороша. Давление высокое. Влажность, наоборот, низкая. Кислорода в воздухе много. Подышать…. Вот, иду. Дышу. Наслаждаюсь северной природой…. А по какому вопросу, извините, вы сзываете в «кают-компанию»…э-э-э, заинтересованных лиц?
– Не суетись, морда. Успокойся. К запретному мысу Верпегенхукен это никакого отношения не имеет. Не был я там. Так и не долетел. Другие важные дела отвлекли.
– Точно – не были?
– Точно, очкарик хилый. Честное брутальное слово. Точка…. Ну, что? Шагаем на встречу с коллегами?
– Ага, конечно, – заметно повеселел норвежец. – Шагаем…
В восемь двадцать девять, ровно за одну минуту до назначенного времени, они вошли в холл «кают-компании». Журнальные столики, заваленные разнообразной полиграфической продукцией, кожаные диваны, кресла, письменные столы с компьютерами и ноутбуками, стулья, длинная барная стойка, огромная плазменная телевизионная панель, закреплённая на торцевой стене. Два десятка мужских физиономий – всевозможных цветов-оттенков кожи, разных возрастов и с различными разрезами глаз. Разговоры, смешки, перешептывания, сигаретный и сигарный дым.