Брюки мертвеца
Шрифт:
Я чувствую, что моя лживая речь его тронула.
— И что ты получишь с этого? Почему ты хочешь помочь?
— Ну, у меня есть одно значимое преимущество перед твоими мамой и папой.
— Какое?
— Я не считаю, что ты маленький глупенький малыш. Для меня ты — нормальный молодой человек, который пытается найти свой путь, и я понимаю, что сейчас это — самое важное для тебя в жизни.
— Так и есть! — благодарно пищит Росс, — рад, что кто-то это понимает!
Я киваю вверх, призывая его быть потише:
— Да, я понимаю. Ты знаешь, чем я занимаюсь?
Росс вертит головой, проверяя, чист ли горизонт. Потом смотрит на меня, закусив
— Слышал, как мама и папа говорили об этом. Что-то типа эскорт-агентства.
— Точно. У меня бизнес для помощи одиноким и напряженным людям, жаждущим противоположного пола. Это то, чем я занимаюсь.
— Ты бы мог...
Я вновь понижаю свой голос и киваю в сторону деревянной лестницы:
— Шшш... Да я могу, — слышу, как яростно бродит Карлотта, хлопая дверьми и топая по полированному полу. Я смотрю в сад, где Бен уже закончил болтать и готов войти в дом, чтобы попросить денег. Не ребенок, а машина, пожирающая деньги.
Я виню в этом Суррей и их неосторожное, снисходительное воспитание, или, что, наверное, более реалистично — их спланированное унижение Саймона Дэвида Уильямсона; они заставляют меня сражаться в этой игре — в игре, которую я никогда не выиграю.
— То, что тебе нужно — это опытная женщина, которая проведет тебя через потерю твоей вишенки.
Росс смотрит с ужасом:
— Но мне нравится...
Я перебиваю его:
— Знаю я, кто тебе нравится: энергичная, с ангельским ликом школьная прожигательница сердец. Расхаживает так, будто знает, что она супер-модель на этой игровой площадке. Но чтобы охотиться на такую дичь, тебе нужны инструменты — и я говорю не о пушке у тебя в брюках, которая, я надеюсь, Уильямсон 9.5 калибра, нежели чем Маккоркиндейл 5.5. Если ты понимаешь, о чем я.
Покрасневшее лицо ребенка говорит мне о том, что второе ему более близко.
— Нет, дружок, тебе нужна уверенность, которую тебе даст этот опыт; и в общении, и в сексе. Вот что предлагает профессор Сай из Университета ебли. Теперь обдумай это. И нихуя не говори своей матери. Это братская тема. Обещаешь?
— Да... Спасибо, дядя Саймон, — благодарно пищит он, по-дружески стукая меня кулачком.
За его плечом появляется Бен, выглядящий немного самодовольно, и пялится на нас.
— Бенито-бандито! Я пытаюсь уговорить твоего маленького кузена, — и я кладу руку на плечо прыщавого юнца, — чтобы он присоединился к нам в ИР игре.
— ИР игре... — произносит Бен своим ленивым, пригородным акцентом с чувством превосходства... Боже мой, он — один из них. Мой сын — один из них. — Это как-то связано с дядей Юэном?
— Нет! ИР — это Истер Роуд. К игре против могущественных «Роверов»!
— Ага, круто, — не очень восторженно говорит Бен, но оживает, когда замечает, что я полностью одет. — Куда ты идешь?
— Небольшая работенка от твоей тети.
— Ты идешь искать папу? — блеет Росс. — Я тоже хочу пойти!
— Невозможно, мой друг, — говорю я и слышу топот спускающихся шагов.
— Росс! — рявкает Карлотта из дверного проема. — Ты остаешься здесь со своим кузеном!
У Росса на лице виноватое выражение потрясения.
Я подмигиваю ему, что, походу, не особо его утешает. Самый подходящий момент для моего побега. Достаточно семейного дерьма! Эта праздничная гниль на календаре — полное мозгоебство, спасибо Христу (буквально), что только раз в году.
Так
Я сажусь на обратный автобус. Холодно — пиздец. Мое лицо жжет из-за холодного воздуха, губы потрескались. Я захожу в «Бутс» купить бальзам для губ и презервативы.
Он, все-таки, не потерявшаяся жена, поэтому нет смысла ползать по автобусным остановками или вокзалам — я делаю выбор болтаться по лобби отелей. По крайней мере, в них тепло. У Юэна есть бабки, но он чересчур скупой дрочила, чтобы раскошелиться на «Балморал» или «Каледониан». Это будет чистенькая эконом-сеть — и я прохожусь еще по нескольким местам. Они забиты продавцами и рекламщиками, но нигде нет опозорившегося ортопеда.
По той же логике, Юэн явно не пошел в дорогое эскорт-агентство. Спорим, он трется в саунах, наслаждаясь острыми ощущениями от сделки, — и часть его существа возбуждена от потенциально унизительной встречи с коллегами. Да, я думаю, ему подсознательно хочется всей этой драмы. Я посетил парочку «Мэри Тайлер Мур» — один в Лите, а другой в Нью-Таун, безуспешно показывая всем рождественское фото Юэна, которое я сделал на телефон.
Я нахожу эти помещения безвкусными, а их грязную клиентуру — удручающей. Местечко в Ист Нью-Таун похоже на потрепанный государственный офис из восьмидесятых. С настолько безвкусной приемной, что чувствуешь себя так, будто ты тут, чтобы получить паспорт, а не привести себя в порядок. Я выхожу на улицу, готовый закруглиться и вернуться с пустыми руками, столкнувшись с гневом Карлотты, когда слышу, что позади кто-то возникает. Потом слышу голос:
— Эй, друг, подожди минутку.
Поворачиваюсь. То, что я вижу — ебаное сумасшествие.
Его узкие глаза горят намерением сообщить, что у меня большие проблемы. На нем дорогой костюм, но сидит паршиво — будто стал влажным из-за того, что он, вообще-то, носил его в сауне. Я знаю его — это псих, который владеет несколькими учреждениями, для него Терри однажды делал кое-какую работенку. Это не очень хорошо. Когда незнакомец называет тебя «другом».
— Это ты ходил по саунам и спрашивал про парня?
— Ага, — я перехватываю инициативу и показываю ему фотку на телефоне.
— В общем, если ты играешь в детектива и не подходишь к сучкам, это не кошерно, — говорит этот ублюдок. Бог высрал этот ебаный гной, пока у него был запор и он сидел на толчке, размышляя, что же такое «мразь». Должен сказать, не лучшая работа создателя.
— Парень чутка потерялся, — объясняю я. — Его жена, моя сестра, поймала его на делишках вне дома. Выгнала его. Теперь она хочет его вернуть. Я думал, что он наверняка блядствует, вот и все.