Брюки мертвеца
Шрифт:
— Его сын произнес очень хорошую речь, — замечает Марианна.
— Да, немного близко к коммунизму старого священника, явно не Теология освобождения.
Она задумчиво смотрит на него:
— Ты когда-нибудь думаешь о смерти, Саймон?
— Нет, конечно нет. Хотя, если священник будет рядом, меня не ебет как и где.
— Правда?
— Покаяние на смертном одре, Дэйви Грей — победитель в остановке времени, в игре жизни, так я думаю. Протестантам не обращаться.
— Эй! — толкает его Марианна. — Меня крестили в Церкви Шотландии!
—
— Ага, и что же это?
— Это шестьдесят девять, но с очень худым уебаном и толстой пиздой, которые стоят рядом с тобой и просто смотрят, как ты сосешь, может быть, надрачивают друг другу.
Влюбленные идут вниз по Хендерсон Стрит, выбирая рыбный ресторан на берегу. В благоприятной обстановке с видом на реку Больной продолжает становиться более несдержанным, относительно его размышлений.
— Увы, бедный, без гроша Рентон, — он наливает Альбариньо, — теперь полностью пуст, несмотря на его трусливую атаку. Готов спорить: на самом деле он думает, что задел меня. Было приятно наконец-то уделать его, как быдляка из Форта, которым он на самом деле и является, лишить его жалких, культурных манер. Лит южнее Джанкшн Стрит растит только гопников; к северу от великого культурного разделения все усеяно утонченными портами.
— Вы оба из шахтерских трущоб, — смеется Марианна.
— Да, но Форт Хаус никогда не был Кэблес Вайнд Хаус. Один из них снесен, другой причислен к важной архитектуре нашего города, — возражает Больной. — Дело закрыто.
Потом Саймон Уильямсон встает и идет в туалет. Смотрит на себя в зеркало. Его нос выглядит уже лучше. Травмпункт был невыносимо болезненным кошмаром, кончик все еще был кривым, когда они все закончили. Помимо неприемлемой эстетики, дышать через одну ноздрю было сложно. И можно было забыть о кокаине. Так что Уильямсон должен был идти в частную клинику и исправлять все под общим наркозом. Но, по крайней мере, Марианна ухаживала за ним. У него полная власть над ней. Я знаю, что ты переспала с тем рыжим ублюдком-предателем, моя леди. Конечно, я оставлю это в секрете, и позволю баловать меня, пока ты искупляешь свою вину. А что до ебаного Рентона...
Марк Рентон в маленьком отеле на другом конце Лита разговаривает с семьей Спада, отцом, Вики Хопкирк, Гэвином и Эми, братом и сестрой Темперли. Чтобы облегчить растущую боль в мочевом пузыре, он идет в туалет. По дороге человек, похожий на труп, перехватывает его. Кажется, опустошен какой-то болезнью. Он обнажает верхние зубы в смертельной улыбке:
— Я слышал, у тебя есть кое-какие деньги для меня.
Рентон чувствует, как его дыхание вырывается из него, потому что он смотрит на Раба «Второго Призера» Маклаугкина.
Я хотел попасть на похороны Спада на прошлой неделе. Слишком фигово. Нельзя продолжать просто так запрыгивать на каждый одиннадцатичасовой перелет. Очень жаль. Безобидный пиздюк. Да, слишком далеко и джетлаг убивает, но у Элспет сложное время и она моя сестра. Мне не нравится, что нужно было покидать Мел, не с этой гнидой Хэмми Хомяком, который трется вокруг.
Без всякой возни — я взял такси из аэропорта сразу до Меррифилда. Слишком холодно для июня, не как в прошлом месяце на финале Кубка, или во время выставки. Какая была неделя. «Хибс» выиграли Кубок, я сделал состояние на продаже своих работ! Это, блять, результат! Надеюсь еще на такую неделю в этом году.
Когда я приехал, Грег с мальчиками уже уходил. Они удивлены, увидев меня, появившегося вот так внезапно:
— Дядя Фрэнк, — говорит Томас, младший.
Грег смотрит на меня:
— Фрэнк... Когда ты... Что ты?..
— Приехал увидеть Элспет. Как она?
— У нее вчера была операция, все прошло хорошо. Я видел ее вчера вечером... Мы собирались навестить ее сейчас.
— Есть место еще для одного в машине?
— Вообще-то мы пойдем туда пешком, — говорит он, и видит, что я сомневаюсь. Роял в милях отсюда, и ебаный Вестерн тоже. — Она в больнице Меррифилд. Мы сделали это в частном порядке, через BUPA, по полису работника моей компании.
— Неплохо. Веди тогда, — говорю я.
— Когда ты приехал? — спрашивает Грег.
— Сейчас. Приехал прямо из аэропорта, — я смотрю на двух мальчишек, Георга и Томаса. Ебать, они становятся больше. — Как поживает молодая команда Меррифилд? — шучу я. Они застенчиво смотрят на нас. Хорошие парни.
Грег улыбается им, потом поворачивается обратно ко мне. Тонкий солнечный свет блокируется большим пихтовым деревом.
— Ты уверен, что не хочешь зайти внутрь и расслабиться немного, может быть, выпить чашку чая? Наверное, очень утомился от перелета!
— Нет, лучше не засыпать, пока не упаду от усталости.
— Ну, она будет рада увидеть тебя, — говорит Грег, когда мы выходим на главную дорогу. — Слышали это, мальчики? Ваш дядя Фрэнк прилетел из самой Калифорнии, просто чтобы увидеть вашу маму!
— Тетя Мелани не прилетела с тобой? — спрашивает Томас.
— Неа, ей нужно следить за девочками, приятель. Они все посылают вам любовь, кстати, — говорю я, и наслаждаюсь, как бедные маленькие уебки краснеют.
Это всего лишь десятиминутная прогулка. Не похоже на настоящую больницу, больше на банк, пахнущий хлоркой, место, где просто забирают твои деньги. Предполагаю, что в основном так и есть. Элспет сидит в кровати и смотрит телевизор, но выглядит она плохо. Она недоверчиво вздыхает:
— Фрэнк!
Я обнимаю ее и чувствую запах больницы и застарелого пота.
— Как ты?
— Хорошо, — говорит она, а потом медлит и ее лоб хмурится, — ну, да и нет. Я чувствую себя очень странно, Фрэнк, — говорит она, приветствуя Грега и мальчиков. — А вот и мои большие мужчины!
— Так и должно быть, — киваю я, — гистерэктомия очень серьезная вещь для женщины, — говорю. Я знаю много об этой хуйне. Когда ты растешь в Лите, слышишь, как жены говорят «она ужасно поправилась после гистерэктомии». Я не знал, было ли это из-за депрессии с «переменами в жизни», когда эти коровы вырывали ебаную матку и страдали перееданием, или это метаболизм ослабевал. В любом случае, Элспет нужно следить, потому что она и так уже набирает.