Брызги шампанского
Шрифт:
– И вы сразу крикнули: «Вован, мочи козла!»?
– Не помню, что с перепугу крикнул, – увильнул от ответа Крупенин.
– Зато свидетели запомнили, – сказал Бирюков.
– Свидетелей не было.
– Не сам же я придумал вашу фразу.
– Ну, может, со страху и такое завопил, – нехотя согласился Крупенин. – В крутых разборках закон железный: кто кого опередит. Вован, видать, запоздал или смазал, пьяный чудила. Все крутанулось так быстро, что размышлять было некогда. Как только Гусянов завалился, в мою голову сразу стукнуло: «Сейчас и мне хана!» В таких делах свидетелей не оставляют. Хотел подхватить выпавший из руки Вована пистолет, но мужик вторым выстрелом по моей руке шарахнул. Пока он не перезарядил ружье, пришлось со всех ног бежать к машине и по-быстрому удирать от беды подальше.
– Как тот стрелок выглядел?
– В сумерках да впопыхах не разглядел его.
– Хотя бы в общих чертах…
– Если в общем, то… крутой мужик.
– Какого роста?
– Почти, как Вован Гусянов. Может, и повыше.
– А возрастом?
– Кажется, не очень старый.
– Без бороды?
– Может, и с бородой. Честно говоря, некогда было его рассматривать. От боли у меня аж в глазах потемнело. С трудом приехал в Раздольное. Если бы Лиза не перевязала мне руку, до Кузнецка из меня вся кровь вытекла бы.
– Давно знакомы с Лизой?
– Мы с ней не знакомились. Просто знаю девку с той поры, когда она жила с Падунским.
– А Лиза вас знает?
– Вряд ли. С охранниками она не общалась, а в Раздольное я всего два раза с Гусяновым приезжал.
– По каким делам?
– От безделья. Вован по Лизе с ума сходил и часто в свою деревню мотался. За компанию обычно кого-нибудь из парней уговаривал с ним прокатиться.
– Какие отношения были у Гусянова с Лизой?
– По-моему, никаких не было. Зациклился на смазливой бабенке. Прямо из кожи вылупался, чтобы охмурить ее. Лиза же в ответ, как я приметил, хотя и щурила синие глазки, но под накрахмаленным передничком фигу Вовану казала. По-корешовски ему говорил: «Чего ты с пьяной рожей не в свои сани лезешь? Падунский не чета тебе, и тот на бобах остался». Разумные слова отскакивали от Вована, как от стенки горох. На все доводы он по-бараньи выкатывал глаза и твердил: «Куплю бабу! Лопну, но фасон выдержу!» Гусянов ведь из-за Лизы и в Кузнецк перебрался. Она торговала тогда в палатке у железнодорожного вокзала. По рассказу Вована, дело начинало клеиться, но Падунский его опередил.
– Почему Лиза сбежала от Падунского?
Крупенин пожал плечами:
– Тайна, покрытая мраком.
– Но ведь какой-то разговор между охранниками был…
– Никакого не было. Мы думали, что шеф отправил супругу в заграничное турне или на престижный курорт.
– Разве Падунский не искал ее?
– Лучше бы он и не пытался искать.
– Почему?
– Потому, что из-за этого Гусянов «заказал» его.
Таран, мгновенно насторожившись, спросил:
– Гена, я не ослышался?
– Нет, Анатолий Викторович, не ослышались, – глядя в пол, ответил Крупенин.
– Та-а-ак… – медленно произнес Таран. – Заказчик мертв, а исполнитель?
– Исполнителя я не знаю.
– Серьезно?
– Серьезно, Анатолий Викторович.
– Ты меня чуть обрадовал и сразу огорчил.
– Что поделаешь… Вован был, прямо сказать, безразмерный балабон, но не круглый идиот, чтобы до конца раскрывать все карты.
Дело неожиданно приняло иной оборот. По словам Крупенина, в одной из пьянок с ним Гусянов заносчиво похвалился, что устранение Падунского обошлось ему в толстую пачку «баксов», однако он не пожалеет в два раза больше, чтобы ликвидировать еще одного вражину, который встал на пути и мешает уговорить Лизу. На вопрос – кто этот «вражина»? – заявил: «Возьмись чикнуть его, тогда узнаешь». Продолжать разговор с Гусяновым на эту тему Крупенин не стал. Во-первых, потому, что предпочитал зарабатывать на жизнь более порядочным способом, а во-вторых, только безумец мог связаться с «заказчиком», который по пьянке может запросто разболтать любую тайну.
После настойчивых вопросов Тарана Крупенин неуверенно высказал предположение, что исполнителем убийства Падунского, скорее всего, был раздоленский белобородый старик, которого Гусянов называл дедом Егором и говорил, что он отличный снайпер.
– Старик не подходит, – сказал Таран.
– Ну почему же?.. – недоверчиво спросил Крупенин.
– Потому, Гена, что ни один из опрошенных нами свидетелей даже словцом не обмолвился о белобородом старике. А вот щуплого мужичка с длинным футляром, в каких обычно чертежи носят, судачившие в скверике у пятиэтажки бабульки видели. Был тот мужичок в неприметном сером костюме, при шляпе с короткими полями и больших темных очках, закрывающих почти половину лица. Кто из знакомых Владимира Гусянова похож на такого экземпляра?
Крупенин пожал плечами:
– В основном, Вован корефанил с нашими, кульбитовскими, парнями. Среди них хиляков нет.
– А Рудольф Молькин?..
– Рудольф – темная лошадка. Знаете, какие у него высокие связи?
– Знаю. В данный момент меня интересует другое. Если с Молькина снять сатиновый халат, в котором он постоянно суетится по торговому залу «Кульбита», да нарядить в серенький костюмчик… Как он будет выглядеть?
– Ну, тогда будет похож на мужичка с длинным футляром.
– Отлично! А как Рудольф насчет стрельбы?..
– Из «макаровского» пистолета неплохо бьет. Месяц назад всей ватагой ходили в городской тир потренироваться. С пятидесяти метров Рудольф из ста очков выбил девяносто восемь.
Таран покачал головой:
– Смотри, как кучно хиляк пули бросает. Где он так ловко насобачился владеть «Макаровым»?
– В Афгане.
– А не приходилось ему там из карабина с оптикой пулять?
– Про это умалчивал. Говорил, что больше из «Калашникова» крошил душманов.
– И много «накрошил»?
– Кто их там считал.
– Говорят, Гусянов хотел снайперским ремеслом овладеть?
– Пытался, но не вышло. Глаза близорукие имел и пальцы от постоянной выпивки и наркоты мандражили.
– Он что, кололся?
– Бывало всякое. К слову сказать, героин и «макаровские» патроны, обнаруженные при досмотре у меня в машине, это его. Честное слово.
Таран развел руками:
– Слово, даже честное, к делу не пришьешь. Отвечать, Гена, за эти запрещенные игрушки придется тебе.
– Надо – отвечу, – обреченным голосом сказал Крупенин.
– А что за карабин у Гусянова был?
– Нормальный, с оптикой.
– Где он его прятал?
– Не знаю. Поищите или в квартире, или в гараже.
– Поищем. Гусянов тесно общался с Молькиным?
– Вован, в основном, на уровне «здравствуй – до свидания», а батяня его, бывало, по часу и больше просиживал в кабинете у Рудольфа.
– Какие общие дела их связывают?
– Наверно, коммерция. Оба на бизнесе помешались.