Брызги шампанского
Шрифт:
– Угрожаешь?
– Предупреждаю, что жить тебе осталось всего ничего.
– Серьезно?
– Вован трепаться не любит.
Куделькин вздохнул:
– Вовик, ты мне осточертел со своими претензиями хуже горькой редьки. Иди проспись, тогда и потолкуем о твоих собутыльниках.
– Ты меня поил?
– Еще чего не хватало!
– А зачем попрекаешь?
– Затем, чтобы не болтал лишнее и не лез не в свое дело. С батяней мы без тебя разберемся.
– Много
– Вовик, иди спать. Детское время уже кончилось.
– За ребенка меня считаешь?
– Ты и есть большой ребенок.
– Что сказал?
– Что слышал.
– Это я – ребенок?..
– Ты, Вовик, ты.
Гусянов опешил. С трудом соображая, заплетающимся языком спросил:
– Значит, не хочешь со мной поговорить?
– Мы уже поговорили.
– В машину ко мне не пойдешь?
– Не пойду.
– Тогда ошалело побежишь на луга.
– Если побегу, то не с голыми руками.
– Я тоже там буду не голорукий.
– Зря, Володя, бучу затеваешь. Учинишь, как в прошлом году, поджог, горько жалеть станешь.
– Это ты пожалеешь… – угрожающе процедил сквозь зубы Гусянов и с пьяной решимостью зашагал к стоявшей возле таверны машине.
Дело приняло неприятный оборот. Куделькин не стал посвящать Андрея Удалого в подробности разговора с Гусяновым. К утренней зорьке, торопливо затягиваясь на ходу сигаретой, Богдан с заряженной двустволкой был уже на своем покосе и затаился у крайнего стога сена напротив сухой березы. Следом по тропе вышел на луг сват кузнеца Одинеки с ружьем за плечами и сквозь кустарник стал пробираться к озеру. Послышался его приглушенный разговор с Егором Захаровичем Ваниным. В предрассветных сумерках раздавались хлопки выстрелов, предвещая скорую ружейную канонаду.
Свет автомобильных фар в дальнем конце покоса Куделькин увидел, когда огляделся и скорым шагом вышел от стога на луговую дорогу. Он хотел было бежать туда, но машина, развернувшись, медленно поехала ему навстречу. Богдан, опасаясь попасть в полосу света, стал тихо отходить назад к стогу. Как он ни старался быть незамеченным, его все-таки увидели. Фары внезапно погасли. Из остановившейся на дороге машины неуклюже, по-медвежьи вылез Володя Гусянов и, втянув голову в плечи, крадучись, пошел по примятому Богданом в отаве следу. За ним метрах в десяти открыто шагал широкоплечий и рослый «друг».
«Если они оба вооружены, мне – труба», – разглядев в правой руке Гусянова пистолет, подумал Куделькин, однако, на удивление, не почувствовал ни малейшего страха. Вскинув ружье, Богдан громко сказал:
– Вовик, к стогу не подходи!
Гусянов
– Сдрейфил, хозяин, прибежал…
– Прибежал.
– Ну, хам, прощайся с жизнью.
– Не шали, Володя.
– Я не ребенок, чтобы шалить.
– Вот и одумайся.
– Чего думать, когда ты уже на мушке. Может, напоследок прощенье попросишь?
– Если хочешь, попрошу.
Гусянов вроде бы заколебался, но в этот момент находившийся за его спиной друг басовито крикнул:
– Вован, мочи козла!
Куделькин инстинктивно качнулся вправо. Пистолетный и ружейный выстрелы грохнули разом. Богдан нажал на спуск курка машинально, не целясь, и поначалу даже удивился, что Гусянов, запрокинувшись, грузно упал на спину. Удара пули о сухую березу он не слышал. Все внимание его было сосредоточено на «друге» и, когда тот прыжком кинулся к выпавшему из Володиной руки пистолету, второй выстрел сделал прицельно.
Произошло это настолько быстро и неожиданно для Куделькина, что всю трагичность случившегося он осознал лишь дома после того, как замкнул в сейфе вычищенное от пороховой гари ружье. Мысленно представив, какой тарарам поднимет Семен Максимович, Богдан впервые в жизни смалодушничал и тайком, по-воровски, уехал в Новосибирск.
Это уголовное дело запомнилось Антону Бирюкову ярым напором высокооплачиваемых адвокатов и руководящих заступников Семена Максимовича Гусянова. В ход запустили все средства, начиная от юридических «вывертов» до попыток подкупа и шантажа. Однако собранные следствием факты были настолько неопровержимыми, что усилия защитников оказались бесплодными. Суд приговорил обвиняемого к длительному сроку тюремного заключения с конфискацией имущества.
Фермер Богдан Куделькин изворотливых адвокатов не нанимал. В его действиях при конфликте с Владимиром Гусяновым судьи не усмотрели превышения мер самообороны, и он был полностью оправдан. Вскоре после суда односельчане единодушно избрали Куделькина председателем акционерного общества. Первым делом на этом посту Богдан через арбитражный суд добился перевода присвоенных Семеном Максимовичем денег на банковский счет «Светлого пути». Их хватило, чтобы рассчитаться с накопившимися долгами и полностью выплатить акционерам зарплату. Мало-помалу общество стало выгребаться из экономической пучины, в которую загнал его заботившийся лишь о собственном обогащении номенклатурный председатель.