Бубновый туз
Шрифт:
— Мы-то понимаем… Вот что, Маруся, мы тебе тут барахлишко кое-какое принесли. Вот эта сумка за харч! — пояснил Кузя. — Да ты не бойся, все без обману! Такие вещи на Хитровке не менее чем на полмиллиона потянут. А вот за это, — поставил он на стол вторую сумку, — копейку кинешь. Сама понимаешь, не святым духом живем. Кормиться нужно, да и барышням своим помочь, чтобы не обижались.
— Разве можно на таких молодцов обижаться? — вспыхнули алчностью глаза скупщицы. — А что здесь?
— Кое-какие украшения, хрусталь… Стоящие вещи, недешево нам достались… Ладно, потом поговорим. Чего это мы сразу о делах-то?
— О чем базар? Подсаживайтесь!
— Ну вот и славно! Я знал, куда шел. Чекисты все хаты спалили, обложили нас со всех сторон, как мамонтов. Вероньку Гаврилову помнишь?
— Эта которая с Кисельного, что ли? — уточнил Егор.
— Она самая. Вчера к ней чекисты заявились. А у нее полная хата жиганов, человек пятнадцать. Пальба началась… Вот Верку вместе с тремя жиганами и пристрелили.
— Славная была бабенка, — взгрустнул молодой жиган, присевший рядом. Звали его Валерка Лупатый. Егор знал его мало, но слышал, что прежде тот был у Собана весьма влиятельной фигурой среди уркачей. — Как прижмет голуба, так готов душу дьяволу отдать. Вот какая баба была!
— За упокой пить не будем, давай во здравие! Живой о живом думает, — напомнил Кузя.
Маруся принесла селедочки с луком, мяса, нарезанного большими кусками, еще одну бутыль самогонки.
— Ну что, за жиганское счастье! — поднял стакан Кузя. — Знаешь, в последнее время оно нас не так часто балует. Куда ни сунешься, а там тебя уже чекисты поджидают. Теперь на барахолке просто так даже тряпку не продашь. Хорошо, что хоть такие барышни, как Маруся, нам помогают. Дай я тебя поцелую, родная, — приобнял Кузя Марусю за плечи. — Ты не ревнуешь? — повернулся он к Егору, который изо всех сил старался выглядеть непринужденным. Получалось это у него не очень хорошо. — Ох какая ты сладенькая! — чмокнул Кузя хозяйку в щеку.
— А где Гаврила? — как бы вспомнив, спросил Егор.
— А хрен его знает, — ответил Кузя, продолжая обнимать хозяйку. — Как начались облавы, так он куда-то слинял. Не то чекисты его где-то грохнули, не то он сам от них куда-то подался.
— Больше вы его не увидите, — заявил тощий и нескладный Валет. — Он всегда, где удача! А как почувствует, что фарт стороной идет, так его больше уже и нет.
— Не хочу обижать Кирьяна, но в последнее время с ним что-то не так, — весомо начал Егор. — Вы же знаете, как мы с ним корешились! Кто ему помог от чекистов ноги сделать?
— Ты, Егор, чего тут говорить! — сдержанно согласился Кузя.
— Сейчас Кирьян никому не доверяет, шарахается, как шатун, по городу. Я вот ему хавку таскаю в одну хату, а сам все думаю: а не пристрелит ли он меня? Чтобы не сболтнул чего!
— А ты поберегся бы, — серьезно посоветовал Кузя, — сейчас от него всего ожидать можно.
— Мы его как раньше называли? Фартовый! — продолжал гнуть свое Егор. — Там, где был Кирьян, там всегда была удача. А то, что имели от фортуны, всегда поровну делили. А сейчас что? Едва ноги уносим! Нынче против Кирьяна вся милиция ополчилась. Уверяю вас, жиганы, пока они его не грохнут, ни за что не успокоятся. Надо бы сейчас затаиться, переждать, пока все это успокоится. А Кирьян что делает? Специально на рожон лезет! Как будто он бессмертный! Сам в могилу идет и нас туда же тащит. Помните
— Ну?
— Потом еще машину у Ленина отняли?
Кузя оскалился:
— Кто ж не помнит такого. Чекисты тогда всю Москву на уши поставили.
— Так вот товар хороший погрузили, деньжата при нас были. Я ему советовал, давай переулками уйдем, пока нас чекисты не замели…
— А он что?
— Куража, говорит, хочу! Давай проедем по Тверской. Ладно бы просто поехали, так он увидел чекистов и давай палить по ним.
— И что с того вышло?
— Да мы едва ноги унесли! Потом неделю в одном месте отлеживались. А чекисты такую облаву устроили, что не приведи господь! Только на рынках на следующий день пару сотен жиганов повязали. Половину из них потом расстреляли.
— Да-а, помним. Кирьян не может жить спокойно, — согласился Кузя. — Не тот типаж!
— Здесь Кирьян был не прав, — скупо уронил Валет. — Вышел ты на дело, провернул все гладенько, так и ныряй скорее в тину! Чего же гусей-то дразнить?!
— Вспомните прошлый Первомай! Кирьян тогда хотел показать легавым, кто в городе хозяин…
— Это когда демонстрантов остановили? — На лице Кузи появилась довольная улыбка. — Был я там тогда. Эх и потрясли мы тогда демонстрантов! Только с одних баб золотишка килограмма полтора сняли.
— Удачное было дело, — с жаром продолжал Егор. — Согласен. Только после него следовало бы сразу отвалить, а Кирьян что учудил? Решил фараонов пострелять, которые колонну сопровождали. А потом опять пришлось через патрули продираться. Трех жиганов тогда потеряли.
— Это ты прав, — не без труда согласился Кузя. — Есть у Кирьяна такое. Иной раз попадет ему вожжа под хвост, так его ничем не остановишь.
— Ладно бы сам в могилу спешил, так он туда и нас тащит, — с возмущением добавил Егор Копыто.
Закуска уходила хорошо. Маруся едва успевала менять тарелки.
Кузя, отлив рассол в стакан, выпил его одним махом и красноречиво крякнул.
Обстановка была самая дружеская. Жиганы собрались для того, чтобы отметить удачно провернутое дело. Сбросить за стаканом самогонки накопившееся напряжение. Приятно осознавать, что опасность осталась позади, в большом враждебном городе. Здесь же — гостеприимная хозяйка и выпивка, лившаяся полной рекой. Да еще свои жиганы, проверенные люди…
— Это ты верно говоришь, Егор, — поддержал Васюта, подцепив вилкой большой кусок капусты. — Мне кажется, что в последнее время у Кирьяна в голове тараканы завелись. До сих пор удивляюсь, почему ему так везет. Любого другого уже пристукнули бы давно…
— Если не свои, так чужие!
— То-то и оно! А он как заговоренный ходит!
— Кирьян-то, может быть, и заговоренный, зато мы люди смертные! Из мяса и костей слеплены. В последнее время не было такого налета, чтобы кто-то из жиганов не пострадал. Ладно бы он нам долю увеличил за то, что так взбаламутил все, так нет же! Едва ли не на бобах живем! Почему раньше к нему жиганы тянулись? Потому что с фартом дружил, потому что добра жиганам не жалел, а сейчас над каждым медяком трясется. Вот прошлый раз у фабриканта… как его… Игнатьева, одного только товара на четырех подводах вывезли. Я уже не говорю о разных там брюликах. И чего он нам оставил? По горсточке мелочовки!