Бубновый туз
Шрифт:
— Как его найти?
— Где ж его найти-то, об этом только Иван Емельянович знает.
— Дежурный! — окликнул Игнат Сарычев красноармейца. — Увести арестованного.
— Гражданин начальник, чего же мне будет?
— Расстрел! — с некоторой мстительностью ответил Сарычев, наслаждаясь страхом, брызнувшим в глазах сапожника.
— Но я же…
— А ты хотел, чтобы тебя по головке погладили?
— Без меня вам его не поймать. Пригожусь!
— Ну чего стоишь? — прикрикнул Сарычев на дежурного. — В камеру его!
— Есть! А ну пошел! — подтолкнул
Сарычев поднял телефонную трубку:
— Соедините меня с Марией Сергеевной… Как нет? Срочно выезжайте по ее адресу! Уже выезжали? Никто не открывает? Ломайте немедленно дверь! Да… Всю ответственность я беру на себя.
Глава 44 ЦЕНА СВОБОДЫ
В камеру к Роману Овчинскому прошел высокий чекист с аккуратной бородкой. Увидев, как Овчина поднялся со своего места, чтобы, по принятым здесь правилам, поприветствовать начальство, тот нетерпеливо махнул рукой:
— Бросьте вы! К чему все эти церемонии.
Овчина сел и, вцепившись в края нар пальцами, выжидательно посмотрел на гостя. С чем-то тот изволил пожаловать?
— Вы знаете, что это за здание? — спросил гость, устроившись на нарах напротив.
Роман пожал плечами и невесело усмехнулся:
— Тюрьма, насколько я понимаю.
Чекист тоже усмехнулся:
— А вы проницательный… совершенно верно, тюрьма… Только это необычная тюрьма! Здание это находится рядом с Остоженкой. Таких зданий, подобных этому, в Москве четыре… Оно имеет небольшой внутренний дворик. Вокруг здания возведен каменный четырехметровый глухой забор. К нему изнутри примыкает небольшое одноэтажное строение из темно-красного кирпича с крохотным окошком под потолком. Хочу вам сказать, именно здесь исполняют приговоры по решению «двоек» и «троек». Если вас сюда привели, следовательно, вы на очереди. И речь идет не о днях, а о часах. Может быть, вас расстреляют уже завтра утром… Очередь, знаете ли!
Овчинский зябко повел плечами:
— Этого не может быть!
— Право, вы меня удивляете, — вздохнул чекист. — Вы думаете, что вы бессмертный? И не таким людям, как вы, простреливали лбы. Уверяю вас! Мне-то уж пришлось насмотреться! Я могу даже рассказать вам, как это происходит. За вами придут двое красноармейцев, молодые парни лет по двадцать. Однако обольщаться их внешностью не стоит, у каждого из них на счету по несколько десятков расстрелов. — Сделав паузу, он добавил: — А может быть, и сотен. Думаю, что они сами не смогут этого сказать. Внешне все будет проходить очень буднично, вам даже не будут зачитывать приговор, просто когда вы перешагнете порог глухой комнаты, то вам…
— Увольте меня от подробностей! — вскочил Овчина.
— Сидеть! — угрожающе сказал чекист.
Когда Роман вновь опустился на нары, чекист спокойно продолжил:
— Поймите меня правильно, я не нагоняю на вас страха, я говорю то, что случится. Большевики умеют расправляться со своими врагами. Пусть даже они обычные уголовники… Скажу вам вот что… Я такой же дворянин, как и вы.
— Чего
— Я хочу спросить: сколько вы можете дать за свое освобождение?
Подняв голову, Роман с минуту рассматривал гостя:
— Это что, коммерция?
— Время, знаете ли, такое. Вы не ответили на мой вопрос.
— Все, что у меня есть.
— Прекрасный ответ! Тогда мы с вами договоримся! По нашим подсчетам, у вас драгоценностей не менее чем на пятьдесят миллионов рублей! Это вполне достаточная цена за освобождение.
— Помилуйте! У меня нет таких денег, половину из них забрал Кирьян!
Задумавшись на секунду, чекист кивнул:
— Хорошо… Двадцать пять миллионов тоже приличная сумма. А с Кирьяном я как-нибудь объяснюсь. Надеюсь, что мне удастся договориться с ним. Так где ваши деньги?
— За кого вы меня принимаете? Я вам говорю, где находятся драгоценности, и вы тут же исчезаете?
— Вам придется поверить мне… Я проверяю, действительно ли драгоценности лежат в том месте, которое вы укажете, затем возвращаюсь и освобождаю вас. Сами понимаете, я рискую не карьерой, а жизнью!
— Вы тогда уже не вернетесь!
— А если я вам дам слово русского офицера?
— Для меня это ничего не значит!
— Бедная Россия! — вздохнул чекист. — Вот что сделали с ней большевики… Теперь слово русского офицера ничего не значит. Хорошо, тогда давайте поступим по-другому. Я вас выведу отсюда прямо сейчас!
— Разве это возможно?
— Я все беру на себя. У меня есть такие полномочия. К примеру, я могу отконвоировать вас из одного здания в другое. Итак, я вывожу вас из здания, и мы сразу едем за драгоценностями. А потом ступайте на все четыре стороны!
— А что вы скажете своему начальству?
— Это вас не должно тревожить. Со своими делами я разберусь сам. На крайний случай могу сказать, что вы просто от меня сбежали. Ну так как?
— Если все обстоит таким образом, как вы говорите…
— Решайтесь!
— Понимаю ваше нетерпение… Хотите безбедно прожить свой век где-нибудь за границей?
— Вот это не для меня! Ваши камушки нам будут нужны для дела. Ведь кто-то же должен воевать с этим быдлом! А то присоединяйтесь к нам… Все-таки вы дворянин и наверняка судьба России вам не безразлична.
— Мне надо подумать. Вы сможете переправить меня за границу?
— Пожалуй, смогу. На границе у меня есть надежные люди.
— У меня к большевикам тоже накопился личный счет. — Овчинский помолчал, а потом кивнул: — Хорошо, я с вами.
— Пойдемте… Руки за спину, все должно выглядеть очень естественно. На охрану старайтесь не смотреть. Во дворе стоит машина, которая отвезет нас туда, куда вы скажете. Так где деньги?
— Они на квартире… Об этой квартире никто не знает.
— Прекрасно! А теперь поднимайтесь!
Роман поднялся, завел руки за спину.
— Дежурный! — громко крикнул чекист.
Дверь открылась, и в ее проеме предстал человек в форме.
— Мне надо отвезти подследственного в Крапивинский переулок. Вот предписание.