Будь честным всегда

Мориц Жигмонд

Тут вся семья вхдохнула с облегчением и даже возгордилась: пусть соседи видят, что их отец не лыком шит, со старшим сержантом жандармерии в тарцальском трактире гуляет.

«Передайте ему поклон, хозяюшка, от старшего сержанта Фазекаша».

И они ускакали на своих гнедых конях, а у Миши до сих пор радость на сердце сменяется страхом: а что, если эти гиганты с петушиными перьями однажды превратятся из друзей во врагов?..

Между тем снова прозвенел звонок, двор опустел, и тогда Миши, оставшись опять наедине со своими мыслями, решился выглянуть в окно. Мучительно долго тянулось время до следующего звонка — он был один, совсем один в этой ужасной комнате. Долго ходил из угла в угол на цыпочках, чтобы в коридоре не услыхали шум шагов, не вспомнили про него. Картины, возникавшие в его воображении, то неясные и мимолетные, то вполне

отчетливые, завершенные, приносили ему успокоение и душевный подъем. Чудовищной несправедливости, чьей жертвой он стал, Миши противопоставлял будущее. На минуту он представил себя прославленным великим человеком: он будет высоким и сильным, отпустит длинную бороду, как у Сечени [15] на картине «Сечени в Дёблинге», и тогда все эти людишки, маленькие, ничтожные, будут просить у него прощения, называть своим любимым учеником и искать покровительства. И он, конечно, будет им всем помогать, словом не обмолвится о том, как несправедливо с ним поступили.

15

Сечени Иштван (1791–1860) — венгерский государственный деятель; страдая психическим заболеванием, он некоторое время находился в больнице в Дёблинге, в пригороде Вены.

Потом он то снова впадал в тупое оцепенение, то ощущал в себе силы легендарного Миклоша Толди. [16] И вдруг, закрыв глаза, представил, как дергает дверь, так что ручка остается у него в руках, ударом ноги распахивает обе створки. Пройдя по приемной, входит в директорский кабинет и ударяет по столу, да с такой силой, что дубовые доски разлетаются в щепки, и испуганные учителя смиренно просят у него прощения, а он их прощает. Затем он стоит перед ними голый, как «Адам на скале» с картины Михая Зичи [17] — с развевающимися волосами, руки назад, застыл на краю скалы. Под ним — мрачная бездна. Он, чистый и невинный, стоит перед престолом господним, вокруг в пшенице цветут дикие маки. И вот он уже дома, снова бедный малыш. Уткнулся в колени матери, а она ему шепчет: «Будь, сынок, добрым, будь, мальчик, всегда добрым, будь всегда честным, сыночек».

16

Толди Миклош — легендарный герой венгерского народного эпоса и известной поэмы «Толди» выдающегося венгерского поэта Яноша Араня (1817–1882).

17

Зичи Михай (1827–1890) — известный венгерский художник, много лет работавший в России.

Прошла еще одна перемена, а дверь так и не отперли. Миши вспомнилась легенда о великане, который таскал на себе гору, пока не стерлись до крови ноги, спина и шея, а голова не скатилась с плеч. И потом явился Иисус Христос и, подняв с земли его череп, сказал: «Прощаю тебя, сын мой» — и поцеловал источенные червями старые кости. И великан превратился в белого богатыря и на белом коне поскакал в рай… Так и он, Миши, чахнет здесь от страданий, но в конце концов прославится, люди будут перед ним преклоняться, и, если когда-нибудь он приедет в Дебрецен, все жители города встретят его на вокзале, запрягут в карету пятерку лошадей, и сам бургомистр и епископ будут его приветствовать. Миши даже стушевался, представив, какой торжественный прием ему устроят…

А со своими одноклассниками он и знаться не станет. Они точно чужие, сидят себе в классе и учатся, а чему учатся? Это учение — сплошной вздор: зубри то, что тебе задали, прочее знать не следует… Он же хочет знать все разом. Знания, как казалось ему, заложены в самом человеке, и кто хочет, тот знает: у кого раскрыта душа, от того исходят знания, и люди прислушиваются к его словам, читают его сочинения, — надо творить, вот в чем великая правда…

Шимони-полковник — В детстве было это — На верхушку колокольни Влез поближе к свету. Башенкой верхушка В небеса глядела, И

на ней полным-полно Воробьев сидело. Шимони-полковник Как герой стоял. Целый мир перед собой Он внизу видал. На груди мальчишки Воробей драчливый. Ни на что он не сменяет Этот миг счастливый. Нет, меня не сбросить: Я — тысячекрылый. На меня враги бросают Снизу взгляд унылый… У кого сто тысяч Крыльев в сердце бьется, Не к земле летит безвольно, А в небо несется.

Миши беззвучно смеялся, душа его ликовала, ему чудилось: вот-вот он и в самом деле оторвется от пола. Будь открыто окно, он вылетел бы во двор, сначала поднялся бы к птицам на красивые тополя, акации и там заговорил бы не на бедном человеческом языке, а запел бы, закричал, защелкал, защебетал, как пташки небесные. Слава тому, кто посадил эти деревья, и проклятье тому, кто когда-нибудь их срубит, как аллею Шимони. А потом он набрал бы полные легкие воздуха и полетел, полетел бы прочь отсюда… Миши даже почувствовал, как разрезает сверкающую голубизну неба…

И он громко запел, подражая какой-то птице:

— Тю-лю-лю!

Тут дверь распахнулась, и вошедший сторож увидел, что мальчик машет руками, как крыльями, и поет: «Тю-лю-лю».

Миши страшно смутился; опустив голову, закрыл пылающее лицо руками и пролепетал:

— О боже!

Дядюшка Иштван ничего не сказал, только с подозрением взглянул на него, в своем ли он уме, и махнул рукой: ступай, дескать, за мной.

Мальчик покорно поплелся за сторожем. Он еще улыбался, считая, что стал уже великим поэтом, надо только, пока не забыл, записать стихи. Но вскоре сердце его сжалось…

Миши повели не к директорскому кабинету, а в другую сторону. Пройдя через большой пустой класс, он очутился в маленькой, длинной учительской, где сидело пять-шесть преподавателей. Стулья стояли в ряд до самой двери, тесно придвинутые друг к другу, видно, обычно в этой комнате никогда не собиралось столько людей.

Все учителя были Миши незнакомы. Некоторых он встречал в коллегии, но ни один из них не преподавал в его классе. Он со страхом всматривался в их лица. «Учительский суд», — подумал он.

Бледный, дрожащий стоял он перед ними.

— Михай Нилаш, — заговорил седовласый учитель в пенсне, — гимназист второго класса, ответь на следующие вопросы… Но предупреждаю, отвечай по чести и совести, ибо решается твоя участь. Ты должен ответить на четыре группы вопросов: прежде всего — при каких обстоятельствах поручили тебе приобрести за один форинт лотерейный билет для господина Пошалаки, когда и у кого ты его приобрел, какие номера на нем стояли и куда девался лотерейный билет?

Миши широко раскрытыми глазами смотрел на учителя и не сразу смог собраться с мыслями.

— Я… господин учитель… я хранил билет вот в этом кошелечке, и потом он пропал куда-то.

— Неужели? — строго спросил тот. — Пропал? Это относится уже ко второй группе вопросов, но, поскольку предшествующие события ясны, перейдем к этой группе вопросов: откуда ты знаешь Яноша Терека, сколько он пообещал тебе заплатить за лотерейный билет и когда заплатил обещанное?

— Он мне пообещал заплатить?! — воскликнул мальчик.

— Тебе, тебе! — Сейчас я освежу это в твоей памяти. Вот письмо Яноша Терека. Он пишет, что пообещал тебе за лотерейный билет десять форинтов и отдал их, когда ты донес его чемодан до коллегии.

Голова у Миши закружилась, и все поплыло перед глазами. Смертельно бледный, смотрел он на этих людей, пронзавших его строгими взглядами, — своих наставников и врагов.

— Где эти десять форинтов?

— Он потихоньку сунул мне их в карман, я только на следующий день их увидел, — пролепетал мальчик.