Будь моей и умри
Шрифт:
Я заметил, что это несущественные детали.
Слуховой аппарат был уже поставлен на такую мощность, что издавал какой-то свистящий звук.
– Что вы сказали?
– Вы не слышали сегодня утром рано крик? – поинтересовался я.
Она кивнула:
– Слышала. Даже два раза. И я уже сказала об этом первому полицейскому.
– Два раза?
– Да, да. Они последовали с промежутком приблизительно тридцать секунд.
– Прикрой свой аппарат, – сказал ей супруг. – Ты, как всегда, поставила его слишком сильно.
Женщина сунула руку в разрез своего
– Когда это было?
– Приблизительно без четверти четыре.
– И вы уверены, что слышали два крика?
– Уверена. И это наверняка кричали от страха или от боли.
– Но вы ничего не видели?
– Нет. Шел слишком сильный дождь. Я могла видеть всего на несколько ярдов.
– Эти крики вас разбудили?
Она покачала головой.
– Я готовила ужин.
– Без четверти четыре утра?
– Наш мальчик работает посменно на заводе Дугласа, – объяснил ее супруг. – И прежде чем лечь спать, он всегда хочет что-нибудь перекусить. Вот и мы должны подлаживаться под него.
– Вы тоже слышали крики?
– Нет. Я не слышал. Я заснул у приемника, и Тедди разбудила меня только после того, как услышала крики. Я надел ботинки и плащ, чтобы пойти посмотреть, что произошло. Но я ничего не смог обнаружить.
Я поинтересовался, как их зовут.
– Докерти, – сказал мужчина. – Чарли и Тедди Докерти. А нашего сына зовут Льюис.
Я поблагодарил их за информацию и вернулся к машине. Если я не ошибался, в миле отсюда, на шоссе, находился ресторан, который работал всю ночь.
И не ошибся. Мы с Салли несколько раз обедали здесь. Ресторан назывался "Кукушка", был построен в форме швейцарских часов, и каждый раз, как кельнер проходил к двери, большая стрелка циферблата, расположенного на крыше, продвигалась на пару дюймов.
Перед рестораном стояли три машины: две – на площадке, где ставили свои машины служащие, и одна – в стороне – это был старый "студебеккер".
Я оставил свою машину и вошел в ресторан. От бармена – высокого, розовощекого парня за стойкой, пахло фрикадельками. На брюхе у него был повязан передник, а на лице играла ухмылка. Я спросил его, могу ли поговорить с ночным официантом.
– Нет, – ответил он. – Все работавшие ночную смену уже ушли.
Две девушки сидели на высоких табуретах и помогали друг другу полировать свои ногти. Я поинтересовался, не их ли это "студебеккер".
Бармен покачал головой.
– Нет, они работают здесь. А машина уже находилась там, когда я заступил на смену. А почему вы интересуетесь? Вы что, из полиции? Стибрили какую-нибудь машину?
Я вышел на улицу и осмотрел "студебеккер". Это была коричневая машина в приличном состоянии. Водительские права, опознавательную карточку я, конечно, не обнаружил в ящике водителя. Я нашел пудреницу, пару дамских перчаток, приблизительно пятого размера, несколько заколок для волос, пустую коробочку из-под пралине и темные очки.
Брать эти вещи не было никакого смысла. Какое-то время я еще посидел в машине и поразмышлял.
– Хэлло, Джонни!
Я увидел Джоан Уорнер. Ее светлые волосы были растрепаны ветром – она ехала с опущенной крышей. И в такую погоду!
Я вылез из машины и подошел к ней.
– Что ты здесь делаешь?
– Ищу тебя.
– И как же тебе удалось меня разыскать?
Джоан улыбнулась, показав при этом белоснежные зубы.
– Пришлось потрудиться. Но ведь я всегда была хорошим следопытом.
Глава 6
Это мне не понравилось. По непонятной для меня причине Джоан следила за мной. Это на нее не было похоже. За вновь вспыхнувшим интересом к моей персоне скрывалось что-то другое, и никак не секс.
Поверх белой блузки она надела коричневую кожаную куртку. Блузка имела слишком глубокий вырез. Юбка была тоже кожаная – тонкая, узкая, дорогая и короткая, отчего ноги ее высоко обнажались. Есть очень мало женщин, которые даже после поездки под дождем выглядят бодро и привлекательно, и Джоан была одной из них.
Она снова улыбнулась.
– Ну, какой комплимент я могу ожидать?
– Не простуди ноги, – сказал я, опираясь ладонью на дверцу ее машины.
– У меня очень горячая кровь, – нанесла она ответный удар. Ее ладонь тут же легла на мою, но я без всяких комментариев вытянул свою руку.
Джоан хмуро посмотрела на меня.
– Ты на меня сердишься, Джонни, не так ли?
Я сунул руку в карман пальто: мне до сих пор казалось, будто я чувствую ее мягкую нежную кожу. А потом я вдруг вспомнил о фотографии Джоан в газете, рядом со свадебным портретом Стива Миллета. И ее фото тоже красовалось в обрамлении красоток, которые когда-то были настолько глупы, чтобы стать мадам Миллет.
– Скорее удивлен, – ответил я.
– Чем?
– Как ты умудрилась найти меня здесь?
– Просто проезжала мимо и увидела тебя.
Это была ложь, которую я прочел в ее глазах.
– Придумай что-нибудь другое.
Она пожала плечами.
– Ну, хорошо. Я солгала. Я ехала следом за тобой.
– Зачем?
– Мне надо поговорить с тобой, Джонни. По важному делу.
– Что ж, выкладывай. Я слушаю.
Мотор ее машины еще урчал. Джоан выключила его и провела рукой по лбу, убирая мокрые волосы.
– Временами ты бываешь просто невыносимым, Джонни Слэгл!
– Хорошо, начнем сначала. Что тебе нужно от меня?
– Поговорить с тобой, Джонни.
– Ты уже это делаешь.
– Я не такой разговор имею в виду. Я должна поговорить с тобой наедине.
Ее глаза недовольно сверкнули. Обычно ей достаточно щелкнуть пальцами, чтобы ее очередной фаворит прыгал через обруч. Правда, я совсем не был уверен, что в данный момент являюсь ее фаворитом. Разумеется, Джоан и я остались хорошими товарищами, после того как наша связь прекратилась.