Будь моей и умри
Шрифт:
Я повесил трубку. Бармен напряженно смотрел в окно. Я заказал себе рюмку бурбона, хотя совсем не хотел пить, и чашку кофе, которую выпил с удовольствием. На этот раз бармен не задавал никаких вопросов. Видимо, он был человеком понятливым.
Глава 7
Дом 41638 на Сартилло-авеню был старомодным и полностью деревянным. Его окружал небольшой неухоженный сад. Напротив же высились вполне современные дома.
Я остановил машину у тротуара и прошел по короткой, заросшей травой дорожке к веранде,
Жалюзи на окнах были спущены, и на двери я не нашел таблички с именем хозяина. Правда, из окна верхнего этажа доносилось тонкое повизгивание флейты.
Я нажал на кнопку звонка, а когда убедился, что это не подействовало, забарабанил в дверь кулаком. Единственным ответом было все то же попискивание флейты. Я забарабанил сильнее, и тогда услышал голос, который посоветовал мне, что надо делать:
– Вы должны пройти к черной двери и постучать сильнее. Старый человек не хочет в этом признаваться, но на самом деле он почти глухой. Милый старый господин. Ему следовало бы приобрести слуховой аппарат.
Я отступил немного, чтобы, взглянуть наверх, потом обернулся и увидел в окне дома напротив женщину средних лет, с приветливым видом выглядывающую из окна второго этажа.
– Конечно, если вы пришли к мистеру Джонсу, а не к комy-либо другому, – добавила она.
– У него есть дочь по имени Лаура Джин?
– Да, есть. А что с ней?
Вместо ответа я спросил ее, как она относится к завываниям флейты.
Рот ее от неожиданности принял форму буквы "о", а потом она улыбнулась.
– Представляю, что будет, если мистер Джонс услышит, что его классическую музыку вы называете завываниями. Он ведь считает себя крупным флейтистом.
Я свернул за угол дома и забарабанил в дверь. Завывания флейты умолкли, и через несколько секунд дверь открылась. На пороге появился старый человек. В руке он держал флейту.
– Входите, входите, сын мой! – выкрикнул он громким голосом, прежде чем я успел что-либо сказать. – Если вы пришли к Таддеусу Джонсу.
Я последовал за ним в просторную гостиную, где он тотчас же поднял жалюзи. Мистеру Джонсу было за шестьдесят, и он хорошо сохранился для своего возраста. К тому же он несомненно был джентльменом. Меблировка гостиной оказалась много лучше, чем я ожидал, ориентируясь на внешний вид дома. Вся мебель казалась новой и была в хорошем состоянии.
Джонс предложил мне сесть, и сам уселся напротив, наклонив голову немного вперед, как это непроизвольно делают глухие люди.
– Я вас слушаю?
Я посмотрел на него: уж не смеется ли он надо мной? Нет, конечно, нет! Просто такова была его манера выражаться. Подобных людей я уже видел, правда, чаще всего в фильмах. Мистер Джонс был, вероятно, одним из немногих, кого мы по праву относим к "джентльменам старой школы".
Он вынул платок, встряхнул его, тщательно вытер себе руки и снова сунул в карман. И все время выжидательно смотрел на меня. Его серые, почти белые волосы оставались еще густыми и пышными, глаза – темные и терпеливые, нос по-орлиному острый. Уголки рта старого
– Вы заявили в полицию, что у вас исчезла дочь по имени Лаура Джин, – сказал я. Он, видимо, не так уж плохо слышал, ведь я сказал эту фразу не повышая голоса.
– Да, – сразу кивнул он. – Вы – из полиции? Да, моя дочь пропала, все верно, сэр.
– Это случилось прошедшей ночью?
– Только сегодня утром... – заговорил старик. – Я забеспокоился только сегодня утром. Вчера вечером Лаура Джин не вернулась домой. Это необычно. Очень необычно.
Он замолчал и уставился на меня.
– Прежде этого никогда не случалось?
– Никогда. Вы... у вас есть для меня какие-нибудь новости?
Как же я мог сказать благородному старому господину, что его дочь скорее всего погибла? Поэтому я ответил, что Лауру Джин пока ищут.
– Кстати, у нее какая машина, мистер Джонс?
Он на мгновение задумался.
– "Студебеккер", мистер... Извините, но я не расслышал вашего имени.
– Меня зовут Слэгл, – сказал я.
– Да, – повторил он неожиданно громким голосом. – Я уверен, что это был "студебеккер", мистер Слэгл. Лаура Джин купила его в Оклахома-сити специально для поездки сюда. А почему это вас интересует?
И опять я не знал, что ответить. Я спросил его, можно ли закурить.
– Ну, конечно, конечно! – воскликнул он и сам взял предложенную сигарету. – Но вы, кажется, хотели мне что-то сообщить, мистер Слэгл?
– Ничего особенного, – ответил я. – Дело в том, что полиция обнаружила на бульваре Сепульведа брошенную машину. На шоссе, возле придорожного ресторана "Кукушка". Коричневый "студебеккер", модель сорокового или сорок первого года. Не скажете, похожа она на машину Лауры Джин?
– Да, – ответил он. Потом выглянул из окна. Женщина из соседнего дома стояла у садовой калитки.
– Входите, входите, миссис Эдвардс! – крикнул он. – Этот человек кое-что знает о Лауре Джин!
Когда вошла соседка, я поднялся и снова сел подле нее.
– Вы не скажете, куда собиралась ваша дочь вчера вечером? – снова обратился я к мистеру Джонсу.
Тот отрицательно покачал головой:
– Понятия не имею.
– Она никогда не упоминала ресторан "Кукушка"?
– Откровенно говоря, не помню.
– Мы однажды были там, с супругом, – вставила миссис Эдвардс. – Он находится за городом, в долине.
Джонс снова вытащил носовой платок и провел им по лицу.
– Но вы сказали, что машина была найдена пустой. А это может означать, что произошел несчастный случай и что Лаура Джин ранена. – Старый джентльмен побледнел.
– Ну, что вы! Зачем сразу думать о худшем, мистер Джонс, – успокоила его соседка. – Мы же еще ничего не знаем.
– У нее есть собака? – спросил я.
– Да, – быстро ответил Джонс. – Ее зовут Скиппи. – Он приподнял свои руки. – Черно-белый терьер. Приблизительно вот такого размера.