Будь моим гостем

В комнате стояла тишина. Человек, сидящий перед зеркалом, был здесь единственным живым существом, а он был слишком напуган, чтобы издавать звуки.

Из зеркала на него уставилось пять лиц. Одно молодое и румяное – это было его собственное лицо. И четыре других, которые не принадлежали этому миру вообще. Они были морщинистые, злобные, маленькие, как яблочки-дички, и прозрачно-голубые, как дым.

Вот как это все случилось.

После похорон единственное, что пришло в голову Кипу Моргану, это – выйти и кипеть негодованием. Было время, когда он даже не хотел видеть Анжелику Мак-Тевиш, но сейчас она находилась здесь, и у нее был такой вид, словно

она была готова рассмотреть любые предложения. Поэтому он повез ее в Сансет, в бар, который был ему хорошо знаком. Это был даже не бар, а так – забегаловка, дешевый ресторанчик. Там было тихо и темно; там не мозолили глаза обои, потому что их не было вовсе, а вместо этого была старая черная панельная обшивка; там был музыкальный автомат, но никто никогда не включал его; официанты носили черные жакеты и очки с золотыми ободками; и если человек хотел напиться здесь тихо и основательно, то персонал приносил ему выпивку и оставлял в покое.

– Когда я был ребенком, – обратился Морган к своему бокалу с виски и содовой, – никто не умирал, за исключением моего дяди Остина, но он упал с лестницы. А теперь вдруг они все подряд мрут, как мухи. Я, наверное, старею.

Анжелика наблюдала за ним и слушала его спокойно. Она была одной из тех стройных, компактных женщин, которые носят университетскую одежду спортивного стиля и почти не пользуются макияжем. И не потому, что это им очень нравится, а потому что в любой другой одежде они выглядят, как маленькие девочки, надевшие маскарадный костюм. У них стальной позвоночник и мускулы, как у кошки, и если они к тому же хорошенькие – а они обычно хорошенькие, – то ваше сердце замирает при взгляде на них. А если они вдобавок умны, то это просто трагедия. Потому что тогда они слишком хороши для большинства мужчин, и сами прекрасно знают об этом.

Спустя несколько минут она сказала:

– Ты к нему был сильно привязан, верно?

– К старине Джорджу? Конечно. Он был… – пальцы Кипа сжали стакан, стараясь выжать из него нужное выражение. – Он один стоил миллиона таких, как я. – Он насупился и попробовал выразить мысль по-другому. – Он был таким парнем… Ты чувствовал себя хорошо только от того, что он живет рядом.

– Я никогда не встречалась с ним.

– Да. Это так. – Кип прищурился. – Однако ты была на похоронах.

– Да.

– Почему ты пришла?

– Ты спросил меня, захочу ли я придти. В прошлую среду.

– Правильно. Все верно. Ему было только сорок шесть, как сказано в некрологе. Кровоизлияние в мозг; мерзкая штука. Он должен был прожить до ста девяноста.

– Что же теперь будет с его работой?

– С его работой? – переспросил Кип.

– Разве ты не говорил мне, что он открыл новый витамин?

– Ах, это… Не знаю. Вероятно, ничего не будет. Это было его личным делом, его никто не субсидировал. У него время от времени работали несколько аспирантов, но от них в общем-то было мало толку. Руководитель отдела бросил всех энергичных и напористых на противораковый проект… Я иногда мыл у него пробирки; иногда, так же как и я, ему помогала его дочь, когда ей удавалось убежать от матери. Но она больше била, чем мыла.

– Это та, со взглядом не от мира сего, которая не плакала?

– Ээ… ну да. Нэнси.

– Она буквально бросилась к тебе, когда ты уходил. Что с ней такое, Кип?

– Чего только нет. Она сдерживает все внутри. Ты когда-нибудь видела судороги? У нее что-то вроде этого, только в голове, а не в мускулах. Она не может установить контакт с людьми – старается, все время старается, больно смотреть на нее. Но она не знает, как это сделать.

Он допил остатки коктейля одним глотком и аккуратно поставил бокал.

– Я видел, как она направлялась ко мне…

там, – сказал он.

Брови Анжелики слегка поднялись; в остальном выражение ее лица не изменилось.

– Расскажи мне еще что-нибудь о витамине – попросила она. – Если он на самом деле имеет такое большое значение, то почему ты считаешь, что никто не продолжит эту работу?

Кип покачал головой.

– Не очень большое значение. Это пустышка. Витамин, который препятствует выживанию вида.

Она медленно прищурилась.

– Витамин, препятствующий выживанию?

– Вот именно.

– Не может быть, – сказала она решительно.

Подошел официант, отрешенно поставил два новых коктейля и убрал пустые бокалы, думая о чем-то своем.

– Кип, из чего получают эту штуковину? Где профессор Леберт обнаружил ее с самого начала?

– В свиной печени.

– Но тогда этот витамин не может препятствовать выживанию самой свиньи.

– Нет. Хотя мог бы послужить препятствием, если бы понадобился людям. Смотри, свинья синтезирует эту штуку. Для нее она ничего не значит. Почему – непонятно, но это другой вопрос. Для свиньи это просто побочный продукт какого-то процесса. Единственное значение, которое это может для нее иметь, – если данное вещество окажется еще одной причиной для убоя свиней.

Анжелика слегка нахмурила брови.

– Не употребляешь ли ты слово «выживание» в двух разных значениях?

– Ну, в общем, да. Но ты тоже. Ну например, возьмем коров породы Джерси, которых везде разводят. Маленькие рога и большое вымя. Это факторы, способствующие выживанию, так? – Он замолчал, а затем добавил: – По крайней мере, пока существуют фермеры.

Она кивнула.

– Или, если хочешь, возьмем в качестве примера витамин С. Он предохраняет нас от кожных кровоизлияний и цинги, и это привело к тому, что выращивают лимоны. Это хорошо для нас, а хорошо ли это для лимонов, мы не знаем. Или сложный комплекс витаминов L – хорош для тебя, если ты когда-нибудь за хочешь иметь детей и выкармливать их грудью, но ужасен для меня, если он действует так же на мужчин, как и на женщин, избави Боже!

Еще витамин L, как мы обнаружили, разрушает витамин Джорджа в организме приматов. Он все-таки синтезировал эту штуку – это у него заняло шесть лет. Получил чистый препарат, а витамин L оставил его ни с чем – должно быть произошла цепная реакция с натуральным витамином и его примесями и витамином L. Поэтому Джордж попробовал его на макаках-резусах.

– И?

– Ну, это именно витамин. Морские свинки и кролики становятся жирнее, у них более густой мех, чем у контрольной группы. Крысы и мыши делаются более активными. А обезьяны впали в истерику, у них начались конвульсии. Последние умерли две недели тому назад, во вторник… Джордж наклеил бирочку «яд» на двадцати кубиках препарата и оставил их в лаборатории просто на память; остальную часть препарата он слил в канализацию.

Кип проглотил половину своего напитка так, как будто это был раствор подозрительного витамина, затем поместил бокал в луч окрашенного света, падающего из крошечного окна у них над головой, и стал наблюдать за кубиками льда, которые переливались и становились похожими то на янтарь, то на сапфир, то на рубин. Анжелика, которая никогда не говорила только для того, чтобы прервать молчание, сидела так же молча, как и он.

Официант подходил и уходил. Старые часы с маятником, висящие над сводчатым проходом, затихли на мгновенье перед тем, как начать сдержанно отбивать время, а затем возобновили свое деликатное похоронное тикание, чтобы через длительный промежуток времени начать отбивать время вновь. Пятна света незаметно перемещались вдоль стола, пока уголок одного из них не коснулся скрещенных рук Анжелики.