Будь проклята Атлантида!
Шрифт:
У причалов их встретили Зогд и Посдеон с Эстипогом – разгоряченные, вымазанные смолой. Наспех поздоровавшись, они тут же принялись втягивать Промеата в какой-то спор о парусах и веревках. Ор отъехал и спешился, рассматривая сбившиеся в гавани корабли. Здесь были стройные военные суда, корабли торговцев, легкие ладьи вестников, речные ладьи с наспех надстроенными бортами. Ненароком Ор оглянулся и увидел… Храда.
Отец Иллы нес под мышкой вязанку инструментов: тесла, ножи, топорики. При виде самого удачливого из своих рабов он уронил ношу, и бронза со
– Здравствуй, отец Иллы, - пробормотал, наконец, Ор.
– Доброго прибытия тебе! – просипел Храд, предпочитая никак не называть Ора. – Илла?..
– Едет следом. Дочка у нее. Хозяйка… приехала с тобой?
– Жена поднялась к предкам. Три года назад. Уфал остался при полях. Я ему твой знак дал. Женщины тут со мной. Внуки…
– Ага! – сказал гий, и опять оба не знали, о чем говорить.
Бурый фыркнул, ткнулся в плечо Ора: не пора ли ехать из этого унылого места, где и травки не пощиплешь?
– Добрый конь, - сказал Храд, радуясь новой теме. – Полсотни браслетов стоит. Не меньше!
Они наклонились, собирая бронзу, их руки столкнулись, и тут Храд вдруг подмигнул:
– А удачно я тогда выбрал тебя из Тифоновой добычи! Скажешь, нет?
– Нам обоим повезло, - ответил Ор.
Десятка два ремесленников с семьями жили в большом доме кормчего гавани. Бывшие хозяин и раб сели во дворе под навесом, где Храд устроил мастерскую точильщика: у деревянного обрубка были разложены молоточки, пилки, большие и малые точила.
Сестра Иллы принесла миску каши с кусочками мяса.
– Сыт я, - извинился Ор, - у Севза недавно поел.
– О-о! – Старый вояка с возросшим уважением взглянул на гия. – Высоко ты поднялся! Говорят, Севз скоро станет Повелителем всего Востока.
– Как бы не подавился, - хмыкнул Ор.
– Увидим! Отведай, однако, - Храд подвинул еду, - деды говорили: есть вместе – жить в мире.
Они склонились над миской, как когда-то на горных полях Рониома. Потом Храд рассказал о событиях в общине, о пути в Атлу. Рассказывая, он брал затупившиеся лезвия, ласково оглаживал их широкими ладонями, трогал зазубрины.
В былые времена заточенное им оружие унесло не одну сотню жизней у восточных племен. Теперь он острил бронзу для победителей так же старательно, как копья воинов своего десятка или мотыгу в своем хозяйстве. Ни крупицы металла не пропадало: опилки сыпались на разостланный кусок кожи…
Уговорились, что завтра семья переберется на гийскую стоянку.
– Будь богат, отец Иллы, - сказал Ор, вставая.
– Будь сыт, муж Иллы, - Храд потянулся за следующим выщербленным неумелыми руками лезвием.
Наутро гонцы Промеата поскакали на все стоянии: «Пусть каждый человек – воин, или женщина, или ребенок, или усыновленный атлант – возьмет камень с полпальца и отдаст матери рода, или вождю отряда. Пусть матери и вожди принесут камни на пристань, к шатру Приносящего свет. Там их сочтут, чтобы всем дать место на кораблях».
С полудня понесли камни – в шапках, подолах, мешками. У шатра Промеата поднялось семь груд и с десяток малых кучек гальки. Весь следующий день груды медленно росли. К вечеру лишь немногие прибегали, запыхавшись: «Не поздно еще? Дадут место?»
Не обошлось без путаницы. С чьей-то щедрой фантазии пошел слух, что все камни разложат по кораблям. Каждый человек должен будет отыскать свой и сесть на это место… «Ай-я! Сородичи! Я уже не помню – мой белый был?» «А тому, кто не найдет, что будет?»
Или на воина находило беспокойство: донес вождь его камешек до места? Вдруг уронил по дороге? Или положил не в ту кучу! «Тогда я превращусь в либийца!» - ахал пеласг и опрометью несся к пристани.
Всех насмешил круглоглазый белесый Харн. Он принес, зажав в кулаке, единственный камень и никак не хотел класть его к камням соседнего лесного племени, по виду ничем не отличимого от детей Стикса.
– Эти блохастые барсуки – харны? – вопил он. – Да они шест в руках не держат, козу подоить не смогут. Хар-ны! Тьфу!
– Клади отдельно! – махнул рукой подошедший на крики Сим.
С утра начали считать. В полдень Промеат получил лист с полутора десятками чисел. Взглянув на нижнее, он тихо свистнул: предстояло перевезти через океан без малого полторы тысячи тысяч людей! В гаванях Атлы, Ронада и Эльтома было собрано больше трех тысяч кораблей, но только в два приема и то с большим трудом они могли перевезти всех.
Тянуть жребий решили на совете вождей и старейшин всех родов, чтобы все видели – дело без обмана. Совет собрали в большом зале дворца, где потолок подпирали статуи былых повелителей Срединной.
– Там и жребий тянуть удобно, - сказал Севз, - большой кувшин стоит и камни приготовлены, черные и белые. Говорят, этот кувшин решал за моего отца неясные дела! – Громовержец захохотал.
– Люди! – Промеат встал перед взглядами тревожных глаз. – Старшие из матерей и охотников! Вот мы сочли всех, кто хочет покинуть Срединную, и сочли места на кораблях. И вышло – готовые корабли могут взять меньше половины людей.
Вздох огорчения и тревоги зашелестел по залу.
– Значит, - продолжал Промеат, - надо посадить на корабли меньшую часть и отправить на родину.
Потом мой опытный в мореходстве брат Зогд приведет корабли назад. К тому времени мы достроим еще пятьдесят рук кораблей. Молниеносный и я останемся здесь, пока будет хоть один человек, желающий уплыть на восток.
– Никого не бросим! – громыхнул Севз. Вновь зал вздохнул, теперь облегченно.
– Как выбрать без обиды, кому плыть первыми? – продолжал Промеат. – Я скажу, что надумали мы с Севзом, а вы скажете, справедливо ли это. У нас семь больших племен. Шесть из них будут тянуть жребий. А потом Посдеон и Эстипог потянут жребий между собой. Потому что атлантских мореходов мало, и люди морского племени будут оба раза помогать вести корабли. Потом ибры потянут жребий с лелегами – их примерно поровну…