Будь ты проклят, сводный!
Шрифт:
Я роюсь в рюкзачке, нахожу наушники и вдеваю их в уши, но это только на мизерную толику спасает от беспредела, учиненного Антоном. Хаос - его среда обитания. Каждый раз на мои претензии он зрительно транслирует единственный и безапелляционный посыл: «Моя машина - мои правила».
Нахождение поблизости с ним опасно для жизни! Мне следует распечатать крупный баннер и нести эту важную информацию в массы, чтобы уберечь от беды как можно больше людей!
Прокручивая данную праведную мысль, я немного успокаиваюсь.
Правда, затишье длится считанные
Мне чудом удается расслышать мелодию, стоящую на входящем звонке. Прилив неслыханной бодрости окатывает меня волной лихорадочного жара, что я даже подпрыгиваю на месте.
Адриан!.. Адриан звонит! Мне нужна тишина. Срочно!
– Сделай тише, Курков!
– я настаиваю жестче, истребив из своего голоса молящие нотки.
В ответ мерзавец иллюстрирует гаденькую ухмылку, и я, утратив всякий контроль над эмоциями, со звоном шлепаю его ладонью по голому плечу. Антон, облаченный в белую майку с коротким рукавом, выдает мгновенную физическую реакцию на контакт с моей рукой. Во-первых, напрягает мускулы, усиливая впечатляющий мышечный рельеф. Во-вторых, резко поворачивает голову ко мне и вонзается, как коршун, колким взглядом в мои глаза. А радужка его глаз от кристально-голубых за секунду темнеет до антрацитового.
– Мне парень звонит!
– Так ответь!
– убрав одну руку с руля, вскидывает ею между нами.
– Не могу, я ничего не услышу!
– указательным пальцем я тычу на свой слуховой наружный орган.
– Значит, не отвечай!
– орет он.
Аррр!
Пока мы спорим, Адриан сбрасывает вызов и пишет мне сообщение, спрашивая, в чем дело. Я поясняю, что мой сводный брат - самый несносный, противный и эгоцентричный тип во всей вселенной, отказывающийся убавлять громкость музыки в машине. К облегчению, Адриан присылает смеющийся смайлик и утешает обещанием позвонить через несколько часов.
Господи, а ведь это только начало поездки…
Душевный подъем выжигается в корне скотским поведением сводного брата. Серьезно, он стал куда несноснее, чем год назад. Худшая версия Антона Куркова, прошу ненавидеть и не жаловать.
Мало того, что он воспрепятствовал моему долгожданному разговору с парнем, так еще твердит, что прежде чем мы приступим к покупкам, ему необходимо заняться своими делами. Какими именно, отвечать отказывается. И поскольку я являюсь его спутником, пассажиром, короче - номером два, то обязана подчиняться, и вообще у меня своего голоса быть не может. И этому человеку двадцать лет. Мозг остановился в развитии в десятилетнем возрасте.
– Черта с два, - рублю я категорично.
– Я могу не успеть купить все, что нужно.
– А это мои проблемы?
– в той же бескомпромиссной манере парирует негодяй.
– Ты вызвался помочь.
Антон ухмыляется. Достает из бардачка упаковку мятных леденцов и закидывает пару штук в рот. Мне не предлагает. Жмот.
– Притормози-ка, энтузиастка. Начнем с того, что я не вызывался.
– О-о-о, - с искусственной печалью протягиваю я, скрещивая руки на груди.
– Все же прогнулся под папочку, правильный мальчик.
Мой перенасыщенный едкостью тон ужасно бесит Куркова-младшего.
–
Он обрывает себя и клацает зубами, раскалывая конфетки в крошку. Он… что? Что сделает? Сломает меня так же, как леденец? Припозднился. Я сломана им уже давно.
– Высади меня где-нибудь.
– Что, прямо здесь?
– язвительно конкретизирует Курков, кивая подбородком на выстроившийся перед нами автомобильный ряд. Мы передвигаемся с черепашьей скоростью по магистрали, со всех сторон окруженные всевозможным транспортом.
Черт, да. Лишь бы избавиться от тебя.
– Я знаю этот район, - вру я.
– Можешь оставить меня здесь, и уезжай по своим делам.
– Ты - тоже мое дело, - без удовольствия толкует Антон, беспокойно тарабаня пальцами по рулю.
– Не самое занимательное, - ох, ну конечно же ему необходимо прокомментировать собственную реплику и тем самым принизив мою существенность в его необыкновенно крутой жизни.
– Я в курсе, что для тебя плаваю где-то в районе плинтуса, - с неопределенной интонацией - полувопросительной, усталой и смиренной - бормочу я, сползая вниз по сидению и угрюмо уставившись в лобовое окно.
Прикусываю изнутри щеку, ощущаю сопровождающее ускоренное сердцебиение болезненное покалывание в области ребер. Глупо оскорбляться на чужие чувства. Не в моих силах влезть в голову Антона и изменить его суждения обо мне в лучшую сторону. Он самый твердолобый баран, с какими мне только приходилось иметь дело.
– Так ты высадишь меня?
– спрашиваю я.
– Нет, - снова убирает одну руку с руля и тянется к бардачку. На этот раз упаковку с леденцами кладет поближе.
– Угощайся, если хочешь, - снисходит до щедрости баловень судьбы.
– Нет. Спасибо.
– Боишься потолстеть, Джинкс?
– сардонически подкалывает Антон.
– Нет, не боюсь. И не называй меня так.
– Почему? По-моему, забавно.
– Нисколько.
– У тебя отсутствует чувство юмора.
Да неужели? У меня? Он с собой не перепутал?
– Куда ты хочешь заехать?
– интересуюсь я, теребя лямку лежащего на коленях рюкзачка.
– Скоро узнаешь.
– Это надолго?
– Не знаю.
– А…
– Хватит задавать вопросы.
Хватит быть таким гавнюком, Курков.
Везет нас по незнакомой мне местности без использования навигатора и паркует спортивную машину у двухэтажного здания с истасканным фасадом. В глаза бросается крупная вывеска «Тату Дрю» без единых внешних повреждений, матово-красная. Судя по тому, с какой уверенностью Антон идет к двери салона, мы на месте.
Он татуировку собрался делать? Именно сейчас?
Изнутри помещение выглядит, надо сказать, отменно и фантастически. Антуражный интерьер в мрачных тонах продуман до мельчайших деталей. Салон обустроен в стиле стимпанк. Изобилие атрибутики времен индустриальной революции с вкраплениями научной фантастики скорее напоминает музей, или квест-комнату. Механические фигурки: часы, сердца, ключи, различные диковинные фигурки с пружинками и гайками, статуэтки в виде людей и животных расставлены в композиции.