Будем жестокими

Моисеев Владимир

Он замолчал, потом расплылся в улыбке и попросил:

– Расскажи мне что-нибудь?

– Что же мне тебе рассказать?

– Что-нибудь. Чем ты сейчас занимаешься?

– Пью с тобой в "Андромеде".

– Нет.. Что ты сейчас пишешь?

– Рекламы для телевидения.

– Опять не так. Что ты пишешь серьезное?

– Серьезное? Зачем?

– Перестань крутить! Запираться бессмысленно, а скрывать что-нибудь от друга грешно.

– Ты веришь в бога?

– Я? Нет, конечно, это я так, к слову пришлось. А бога нет.

–

А вот это ты напрасно. Наш Создатель проделал большую организационную работу, и недооценивать его просто глупо. Другое дело, что его моральные критерии несколько отличаются от наших, так что инакомыслие ему, пожалуй, пришить можно, но разве это повод, чтобы отрицать его существование?

– Ты что это? В бога, что ли, веришь?

– Понимаешь, верить и не верить - вещи одного порядка.

– Однако...

– Верю я или не верю - дело моей совести и касается только меня. Пожалуй, я скоро займусь организацией самой реакционной и самой консервативной и догматической секты в истории человечества, если, конечно, это не будет слишком скучно и утомительно.

– Ты это серьезно?

– Как никогда. Разве я не говорил, что у меня было Видение, и Господин Агнец раскрыл мне планы нашего Вседержателя относительно человеков, а заодно и смысл его, Господа нашего, существования?

– Так я тебе и поверил!

– Создатель наш не настолько глуп, чтобы рассчитывать на веру людишек, поэтому Агнец привел мне соответствующие доказательства, удостоверяющие истинность Видения.

– Вот как? Ну-ка, ну-ка!

– А стоит ли? Ведь сказано: не мечите бисера перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами и, обратившись, не растерзали вас.

– А вот хамить бы не надо.

– Ладно... Слушай дальше...

– Иисус Христос, оказывается, писатель. Не знаю, прилетел ли он к нам на тарелке и, увидев всеобщий развал, принялся собирать материал о самом бестолковом мире во Вселенной, может быть, мы куклы, с помощью которых он моделирует интересующие его эпизоды, а может быть, то, что мы называем жизнью, всего лишь более или менее удачные страницы многотомной эпопеи убогого калеки и наркомана, реализованные в каком-нибудь пространстве литературного бытия.

– Не получается у тебя сегодня, - перебил его Федор.
– Скучно.

– Правильно. Истина всегда скучна. Нет тайны, нет и привлекательности. Аксиома.

– Так уж сразу и истина! Почему?

Поль на минуту задумался.

– Во-первых, мне это нравится. Во-вторых, разве это не разрешает самый мучительный в истории человечества вопрос - почему Богу так откровенно наплевать на людей? Подумай сам, что делать писателю, если все его герои честны, добры, счастливы, обеспечены? В этом все дело.

– Обидно как-то, ты не находишь?

– Почитай библию, славно написано, надо сказать. Там доказательств навалом. Разве не сказал Иисус: "Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст моих"?

– Но почему писатель?
– упорствовал Федор.
– Человек пришел,

устроил цирк, костюмированный утренник, как ты любишь говорить, и при этом, кстати, не написал ни единой строчки. С тем же основанием его можно считать рок-певцом!

– "Потому говорю людям притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют..." Балда, разве не ему мы обязаны появлению библии, величайшей в истории человечества книги!

– Но не он же ее написал!

– Идиот, что же по-твоему, если я напечатаю на машинке что-нибудь антиконституционное - ее поволокут в каталажку?

Поль раскраснелся, его голос, обычно тихий, набрал силу и гремел теперь на весь зал:

– "За всякое слово, которое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься.."

Федор засмеялся:

– Это уже не писатель. Критик.

– Не перебивай. "Если кто скажет слово на Сына Человеческого (то есть, писателя), простится ему, если же кто скажет на Духа Святого (понимай, как творчество, вдохновение), не простится ему ни в семь веков, ни в будущем.

– Ты что это - всерьез?

– Простите, пожалуйста, - к столику подошел высокий парень в джинсах и грязном мятом свитере.
– Я совершенно случайно оказался свидетелем вашего разговора...

– И что тебе надо?
– резко спросил Федор.

– Хотелось бы спросить у вас...

– Кто ты такой?

– Меня зовут Володя.

– Что же вы хотели спросить?
– поспешил вмешаться Поль, которому совсем не понравилось поведение Федора, было в нем что-то от городового. Представьте себе - вы знакомы с человеком лет пятнадцать, считаете его своим близким другом, и вдруг замечаете в нем что-то от городового. Неприятно.

– Интересно вы придумали, - сказал Володя, обращаясь уже только к Полю.
– Иисус Христос писатель, это мне понравилось. Очень многое стало понятнее.
– Володя засмеялся.
– Я себе чуть голову не сломал над сходной проблемой. И вдруг оказывается, что все так просто и изящно. Вы и представить себе не можете, как я вам благодарен!

Поль обиделся. Я не способен даже на безответственный треп, подумал он с огорчением. Какую бы ахинею я не нес, всегда найдется идиот, который поверит каждому слову. Впрочем, идиоты всегда были и всегда будут, к этому следует просто привыкнуть.

– Знаете, Володя. Никогда и никому не верьте на слово. Советую. Очень помогает в жизни.

– Согласен и с этим. Конечно, вера и неверие - вещи одного порядка, но лично мне больше нравится верить, по-моему, это как-то человечнее.

Володя огляделся по по сторонам и добавил шепотом:

– Я провел ряд экспериментов. Получается, что Он есть с вероятностью 73 процента.

Поль не нашел, что сказать на такое заявление, только подумал: "Точно... псих!". Нужно было найти добрые и теплые слова, но ничего путного в голову не приходило. Помог Федор, притащивший откуда-то чистую рюмку.