Будем жить!
Шрифт:
Расследование повесили на Витю Шацкого и взяли на контроль. Подполковнику ничего не оставалось, как рыть землю копытами.
Дело не было очень сложным. Все ксерокопии оказались старыми, восьми – десятилетней давности. Сняты они были прямо из дел бывшего сто десятого отделения милиции.
Применив дедукцию, Шацкий отсеял маловероятных кандидатов в оборотни и выявил главного подозреваемого. Им оказался полковник Фильчиков, шесть лет назад ушедший на пенсию.
Дальше начались сложности. Дед постоянно жил на даче. Следить за ним было дорого, сложно, да и без толку. Когда еще ему вздумается продать
Прямой обыск тоже не годился. С одной дедукцией не пойдешь за санкцией. Да и оборотень слишком опытный. Просто так полковников даже в милиции не давали… Фильчиков мог хранить архив на своей даче, а мог и у дачной соседки, или на квартире сына, или у своей бывшей жены. Всех не обыщешь!
Вот тут и пришла Шацкому на ум простая оперативная комбинация. Кто-нибудь, но не из ментов, представляется частным сыщиком и просит совета по старым делам. Обещает хорошие деньги, а за документы вообще огромные… Если хорошо сыграть, старик должен клюнуть.
И тут Шацкому пришла очередная умная мысль. Зачем представляться частным детективом, когда таковой имеется. И не просто хороший актер, а отличный артист.
Виктор уже собирался позвонить Олегу Крылову, как тот объявился сам.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что Иван Иванович Фильчиков живет не на даче, а в большой деревне, в поселке, передние дома которого выстроились вдоль Калужского шоссе.
Участок отставного полковника был самым дальним и самым крайним. С двух сторон широкие дороги, а еще с двух – чисто поле. Так что подогнать поближе автобус с ОМОНом не получалось. Им пришлось зашторить окна и притаиться у церкви. Там же затаилась и штабная «Газель» с техникой, с Шацким и с его ребятами.
Выскакивая из микроавтобуса, Олег проверил работу микрофона, произнеся на разные лады известную театральную проговорку: «А что говоришь, если говорить не о чем?»
Шацкий кивнул, поднял вверх большой палец и, сняв наушники, без всякой конспирации крикнул уходящему Олегу:
– Не забыл? Мы начинаем работать по кодовому слову «свадьба».
Так получилось, что Фильчиков жил в своем доме один. В его детстве в этой избе было всегда многолюдно и весело.
Родовое гнездо пустело постепенно. Сначала сам Иван ушел в армию, а потом застрял в московской милиции. Потом умер старый дед. Потом братья разлетелись по стране. Недавно умерли родители.
За много лет до выхода на пенсию Иван Иванович мечтал вернуться в дом своего детства и возродить все, достроить, починить, перепахать… Но жена его была городская и наотрез отказалась менять кран с горячей водой на студеный колодец. Спорили они долго. Иван даже пытался перетащить на свою сторону детей, которые к тому времени уже переженились и произвели немногочисленное потомство. Фильчиков азартно говорил про чистый воздух, про парное молоко, про «босиком по траве», но осекся при первом же вопросе детей: есть ли в их загородном доме линии для подключения к Интернету…
Фильчиков обиделся на всех и уехал один. Среди перевезенных в деревню вещей были два чемодана, о содержимом которых он говорил жене коротко: «Это мой архив».
Верно говорят, что каждый человек родом из детства… Дед Ивана работал в соседнем городке на обувной фабрике
Сам Иван Иванович, работая в милиции, понимал, что оттуда тащить нечего, кроме информации. Он долго терпел и только за пять лет до пенсии сделал с очень любопытных документов ксерокопии и принёс их домой.… Через два года был заполнен первый чемодан.
Он тренировал свою интуицию, выискивая из вороха проходящих мимо него документов те, которые могут представлять реальную ценность. Это стало весёлой игрой. Фильчиков очень радовался, видя на экране каких-нибудь беспечных депутатов или чиновников, думающих, что за ними всё подчистили. Дела-то на них уничтожили, но копии документов здесь, в чемодане на шкафу. И этот чемодан становился похожим на сундук, что подвешен на дубе. А в сундуке заяц, в нём утка, в ней яйцо, в котором игла, а на её конце политическая смерть некоторых кощеев.
Возможно, Фильчиков сильно преувеличивал силу своих бумажек. Для многих, набравших вес персон, они были бы как слону дробина. Однако, документов было много и продавать было что. Только Фильчиков не торопился. Торговлю он решил оставить на черный день. И эти чёрные дни начались с переездом в деревню: нижние брёвна избы прогнили, забор покосился, печь завывала, дымила, но не грела…
Только в начале этой игры совесть Фильчикова испытывала некоторые угрызения. Но и в газетах и с экранов его уговаривали, что в России все воруют. Это неизбежно, а значит нормально. Те, кто не ворует, есть лохи, растяпы, дураки и вообще – белые вороны… Фильчиков очень не хотел быть птицей-альбиносом. Он хотел быть таким как все.
Фильчикова Олег увидел издалека. Старик работал за забором на картофельном поле. Он ходил по грядкам с ведром, из которого периодически доставал мягкую метёлку и окроплял чахлые кустики.
Бывая на даче у Савенкова, Олег прошел курс молодого огородника. Самые основы. Зелень картошки он мог отличить от укропа и свёклы.
– Что, папаша, колорадского жука травим?
– Не травим, а отпугиваем. Отвар у меня из разных травок… Фирменный.
– Ну и как жук? Пугается?
– Ничего его не берёт. Ни травки, ни химия. Пытался я отравой какой-то поливать. А жук сидит себе, морщится, но продолжает жрать… Ты ко мне по делу или про жуков потрепаться?
– По делу, Иван Иванович. Меня зовут Олег Крылов. Я частный детектив.
– Частный? Ну, проходи в избу.
Впустив Олега, хозяин не только прикрыл калитку, а запер её на навесной замок.
Уже у дома Олег оглянулся, и вдруг ему стало жалко всей этой красоты… Новенькая, ладненькая калитка была покрашена в два цвета. С двух сторон от неё цвели высоченные мальвы. И вдоль забора, и вдоль узкой тропинки каждый участок земли был занят цветами, кустами и кустиками… А минут через двадцать Олег должен будет сказать сигнальное слово, Шацкий даст отмашку и группа суровых ребят, выворотив калитку, рванётся вперёд, сметая армейскими ботинками и мальвы и флоксы, и прочую разноцветную красоту…