Будет День
Шрифт:
Это нужно было срочно запить. Тем более что неизвестный друг оставил под столом, как нарочно, полдюжины отличного эльзасского "белого" пива. Ненавязчивый оттенок кардамона и апельсиновой цедры добавлял к вкусу жизни порой так недостающие ей свежие ноты. На практически голодный желудок, напиток подействовал настолько убойно и так незаметно, что Виктор нечувствительно набрался до нормального русского состояния — "а полирнуть?" Но это — добавить и довести до кондиции — должно было произойти несколько позже, пока же стихотворно-песенная тема прочно захватила его размягченное пивом сознание.
Похоже всё это "ж-ж-ж" было неспроста. Ответственную работу, кровавую цель — уже заранее оправданную, и "отмазанную"
Детство для Виктора кончилось как-то внезапно. Он счастливо избежал повального увлечения сверстников "мелодиями и ритмами зарубежной эстрады", точно также как и полуподпольным "русским роком". Нет, конечно, слушал и "неформатных" для массовой советской культуры молодых певцов, завывавших о том "кто виноват" и картавивших о нелёгкой судьбе марионеток, ему нравились утончённо-ернические и грубо-философские тексты "инженера на сотню рублей" со странным прозвищем из двух почти соседних букв, но что-то со всем этим было не так. Где-то его, подростка, считающего себя вполне самостоятельным, обманывали или пытались обмануть. Подсовывали, как ему тогда казалось, безвкусную вату в яркой обёртке.
Витька рванул в другую крайность. К изумлению заведующей школьной библиотекой, формуляр "ученика 10Б класса Федорчука В." стал заполняться именами русских и советских поэтов. К сожалению, в школьной библиотеке не нашлось ни Поля Элюара, ни Артюра Рембо, ни даже какого-нибудь замшелого Франсуа Вийона с не менее заплесневелым Робертом Бёрнсом в переводе Маршака.
Ярослав Смеляков был отринут сразу и с негодованием. "Хорошая девочка Лида" осталась второстепенным персонажем комедии "про Шурика". Маяковский — отставлен в сторону с глубочайшим почтением, ибо "все мы немножко лошади". Цветаева с Ахматовой даже не рассматривались в качестве претендентов на овладение разумом юного поклонника русской поэзии. Проклятый мужской шовинизм? Возможно. Скорее всего, но не только. Еще и юношеский максимализм и крайняя степень нонконформизма. Хотя, гендерный принцип был возведён в абсолют надолго. И… на этом завершилась третья бутылка пива.
Настоящим открытием для Виктора стали стихи Левитанского и Межирова, а когда он услышал, как их, пробирающие до самых глубин юного сознания, строки удивительно точно ложатся на гитарную музыку, судьба его пристрастий была решена. Даже потом, в Афгане, он смог пронести это, самое яркое, почти детское, впечатление через все полтора года нелёгкой — и чего уж там, опасной, ведь война — службы на чужбине.
Сверстники и сослуживцы тоже пели под гитару. Но они пели Высоцкого и Розенбаума, реже — Окуджаву и Визбора. Однако — и это даже странно, поскольку умом он понимал: песни хорошие, — они не затрагивали в душе Виктора ровным счетом ничего. Не шли ни в какое сравнение с настоящей, с точки зрения Федорчука, поэзией. Рождённой, как он тогда считал, не разумом, но сердцем. И, что самое главное, на любимых поэтах детства ничего не закончилось. Новое время, новые имена. Не зря же он так долго собирал свою коллекцию песен, оставшуюся там, далеко в будущем. Сейчас, напевая вполголоса, Виктор перебирал их в памяти, как пушкинский скупой рыцарь золотые монеты в сундуках. Каждая несла с собой частицу прошлого, которому еще только предстояло случиться в будущем, полустертые воспоминания и ослабевшие, но все еще окончательно не выдохшиеся эмоции. Тихую улыбку и скупые мужские слёзы. В них, в этих песнях, была, если разобраться, большая и лучшая часть его, Виктора Федорчука, жизни.
И вот уже шестая бутылка закончила свой путь под столом.
"Не хватило… — с пьяным сожалением подумал
Засыпая, он видел перед собой фотографии детей и внуков, и улыбался, забыв о том, что совершённое прошлое теперь перешло в разряд несбыточного будущего.
Утро, как и ожидалось, вышло на редкость мерзким. "Зарекалась ворона против ветра срать", — грубая, но верная, пословица, вспомнившаяся как нельзя некстати, лишь усугубила симбиоз мук телесных с муками совести.
"Вроде не мальчик уже, а пиво с коньяком мешаю".
Впрочем, что там пиво с коньяком! Вот с текилы бодуны такие, что кажется — весь порос колючками, словно кактус. Но в отличие от растения, — колючками внутрь.
С этими невесёлыми мыслями, Виктор пошёл в душевую и обнаружил что кран там только один. И текла из него, как подсказывало шестое чувство, отнюдь не горячая вода. С криком: "Эх ты сила эпическая!", — Федорчук резко повернул задвижку крана до упора. Сказать, что вода была просто холодная, — значит обидеть воду, поступавшую, судя по всему, из подземной скважины где-то неподалёку.
Уже через пару минут Виктор продрог до такой степени, что появился противный железистый привкус во рту.
"Всё, довольно бесчеловечных экспериментов, — с этими словами он закрыл кран и быстро растёрся внутренней, чистой, стороной рабочей рубахи, — а теперь кофейку горяченького, — он чуть помедлил и добавил совсем тихо, что при отсутствии посторонних слушателей выглядело или, вернее, звучало весьма комично, — с коньячком".
Сказано — сделано. Уже через полчаса, после двух чашек крепкого кофе с "коньячком" и пары сигарет, Федорчук почувствовал себя почти человеком. Даже руки перестали мелко подрагивать. Самое же главное было в том, что сознание стало кристально чистым и готовым к по-настоящему сложной и опасной работе, — установке взрывателей.
Первый детонатор, простой, ударного типа, — приводится в действие рычагом стояночного тормоза. Стоит поставить машину на "ручник" и, через полторы минуты, он сработает. Второй, дублирующий, электрический и срабатывает при размыкании цепи питания вспомогательного электрооборудования автомобиля. Глушим двигатель, вынимаем ключ из замка зажигания, да пусть и не вынимаем, тем более что как такового ни "ключа зажигания", ни замка оного в "пыжике" всё равно нет — детонатор сработает через те же полторы минуты.
"Всё, — подумал Виктор, которого несколько часов тонкой работы изрядно измотали. — Теперь можно звонить Олегу — пусть приезжает. Отдам ему ключи от гаража, и завалюсь спать. Праздничный тортик для маршала готов. Можно сказать, эксклюзив. Ручная работа. Таких рецептов здесь пока не знают, и, слава богу, что не знают, а то уж больно хорошие ученики… Или сходить куда-нибудь? Развеяться, так сказать, и посветиться заодно. Тем более что перед смертью не надышишься. Я прав, товарищ Вощинин?"
Из газет:
Ожесточенные бои между регулярными частями Чехословацкой республики и судето-немецкими повстанцами (Фрайкор). Сообщается о сотнях убитых и множестве раненых мирных жителей. Массовый исход немецкого населения в Австрию и Германию.
На фотографии т. Сталин и т. Ворошилов на совещании передовых колхозников и колхозниц Узбекистана. Оба смеются.
Победа Народного Фронта на парламентских выборах в Испании. Новый премьер — Мануэль Асанья — восстанавливает действие конституции 1931 года.