Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти (сборник)
Шрифт:
– Да все равно, в бегах огромную роль играет элемент случайности. И потом у Росса нет осведомителя. Недаром он то и дело проигрывает.
– Удивительно! Отцу его претила сама идея тотализатора. Тот всецело был за надежность.
– И посмотрите, куда это его завело! Да, кстати, как продвигается дело? Открылись ли новые обстоятельства?
– Нет, к развязке мы ближе не стали.
– Похоже, лучше положиться на полицию.
– Не вполне так. Там есть темные места и до того темные, что мы даже еще не догадываемся насколько. Может, вы слышали что-нибудь о том, что
– Нет. Насколько мне известно, об угрозах речи не было. Но, с другой стороны, он ведь не раскапывал это дело так, как вы.
– Мне нужно с ним повидаться, – сказал я.
– У него завелась работенка, знаете ли. Идет предвыборная кампания, и понадобились люди, чтобы надписывать адреса на конвертах. Но как только это закончится, он думает отправиться за границу. И правильно, там ему будет лучше. В Англии для таких, как он, нет места, а в колониях требуются люди, имеющие хоть небольшой капитал. И вообще там жизнь поинтересней будет, чем просиживать штаны в конторе или гоняться взапуски за скандальными новостями.
– Интересно, выиграл он вчера на этих собачьих бегах? – подумал я вслух.
– Вечером я его не видел. Сам ушел около девяти. Знаю, что ему кто-то звонил, потому что миссис Джаджес зашла ко мне спросить, не видел ли я его.
– Мне бы хотелось все-таки его застать, – заметил я. – В этом деле, по-моему, слишком много подводных течений.
– Да, и для него потолковать об этом будет полезно. Он что-то нервничает. Переживает, я думаю, из-за своей мачехи и страдает от чувства вины.
– Вины? С чего бы это? Он-то ведь ни при чем?
– Ну, косвенно все-таки при чем. Если бы ей не хотелось ему помочь, ситуация у нее дома не была бы такой напряженной и старый Росс был бы еще с нами. Так, во всяком случае, думает сам Гарри.
– Он так сказал?
– Да.
«Любопытно, – подумал я. – Из этого следует, что либо Росс верит в то, что его мачеха виновна, либо хочет создать впечатление, что он в это верит».
– Представляете, на днях он даже сказал, что подумывает, не пустить ли пулю в лоб. Невротик, – продолжал Кенуорд.
– А у него есть пистолет?
– Нет, не думаю. Скорее это фигура речи. Да и вообще тот, кто говорит о самоубийстве, никогда не убивает себя.
Кенуорд ушел, и я решил воспользоваться шансом. Комната Росса располагалась этажом ниже прямо под моей, вряд ли он ее запирает, и оставалась надежда, что обедать он не придет. На лестнице мне встретилась миссис Джаджес, узнав, к кому я, она сказала, что обычно Росса днем не бывает, вряд ли мне разумно его ждать. Я ответил, что побуду еще немного, и когда она спустилась в подвал, вошел в комнату Росса.
Обставлена она была скудно: комод, кровать, стол и пара стульев. На столе пишущая машинка, покрытая матерчатым чехлом. Я замер как вкопанный. Конечно, Росс ведь начинающий журналист, у него должна быть пишущая машинка. Но смогу ли я убедительно доказать, что это именно та машинка, на которой напечатаны угрожавшие мне письма? Да, три первых утрачены, но могут прийти другие. Я взял листок бумаги, снял с машинки чехол и настучал фразу: «Настала пора всем людям доброй воли оказать поддержку нашей партии». Затем смял листок в кулаке, накрыл машинку чехлом и прислушался. Было тихо, только из подвала раздавалось легкое постукивание тарелок, там мыли посуду.
В комнате Росса я пробыл не более минуты. Ни следа пистолета, но ведь я и не надеялся его найти. Спроси меня кто, я бы сказал наугад, что пистолет укрыт тиной и водорослями на дне речки, что протекает в нижней части Марстона. Даже если искать, не найдешь, речка быстрая и местами довольно глубокая.
В тот вечер я перехватил-таки Росса.
– Мне нужно кое о чем вас спросить, – сказал я.
– Да?
– Вопрос вот в чем. Вам не приходило никакой анонимной корреспонденции в связи с этим делом?
– Господи, нет! А вам?
– Мне да. Я заявил об этом в полицию.
– Надо же. Кто бы подумал, что вы так дружны с полицией.
– Я ведь плачу налоги, верно? Полиция на эти деньги работает. Так что когда моя жизнь в опасности, не вижу, почему бы полицейским не встать на мою защиту, независимо от того, дружу я с ними в данный момент или нет. В конце концов, если выбирать между жизнью и гордостью, я выбираю жизнь.
– А что, ваша жизнь в опасности? – Гарри Росс обратил ко мне какое-то помертвевшее вдруг лицо.
– Да, если на то пошло.
– На вашем месте я бы испугался.
– Так я испугался и давно. Но ко всему привыкаешь. И к страху тоже.
– И что, не боитесь на улицу выходить?
– Давайте проверим. Сходим в кино, а?
– Интересная мысль, – сказал Росс, – но, знаете, я не люблю кино. Давайте лучше на собачьи бега?
– Часто туда ходите?
– Довольно часто, да. Это, видите ли, скачки для бедняков.
Стоя у окна, которое было открыто, я наклонился вперед, чтобы посмотреть, кто там внизу. Мне показалось, что мимо проходит Билл Парсонс, подручный Крука, но уверенности в том у меня не было. Я высунулся в окно и вдруг почувствовал, что меня крепко обхватывают за пояс. От неожиданности я пошатнулся, Росс с силой дернул меня назад, и я благополучно вернулся в комнату.
– Да какого черта? – возмутился я.
– Мне показалось, вы сейчас вывалитесь! – воскликнул Гарри, совсем белый, так же, наверное, как я.
– Мне и самому так показалось.
– Эти окна расположены слишком низко от пола, они довольно опасны.
– В самом деле, – согласился я. Минуту мы помолчали, а потом я сказал: – Спасибо, что позвали с собой на бега. Пойду с удовольствием. А потом поужинаем, я приглашаю.
На этом мы разошлись.
Что я играю с огнем, я, понятное дело, знал, но случаются обстоятельства, когда такого рода риска не избежать. Никто больше меня не жаждал как можно скорее дождаться конца этой истории, но это была одна из тех жизненных ситуаций, когда тебе труднее отступить, чем продвинуться. Я представил себе, как рассказываю эту историю Артуру Круку. Клясться, что Росс пытался вытолкнуть меня из окна, я бы не стал; ступня моя в самом деле соскользнула на дюйм-другой. Он скажет, что хотел спасти меня, и ему всякий поверит.