Будни и праздники дракона в юбке
Шрифт:
Я хорошо помнила тот день. Бабуля Нины и Николя, матушка Тани, занималась со мной магией. Я была очень слабой физически в детстве. Когда попала в Крепость, то умирала от усталости каждый день, каждый час, каждое мгновение. Изнурительная подготовка тела выматывала. Магии во мне было много, но от физической усталости я совершенно не могла ею пользоваться. И матушка Тани учила меня подчинять магию и направлять её в нужное русло. Тот день был последним в королевстве Туманов. Потом пришёл Тимрон и потребовал меня для разговора.
– Я понял, что потерял тебя, – продолжал брат. – Ещё год назад лишился, а искал скорее из природного упрямства. Всё это время я знал, что ты жива. Ведь я же выжил. На следующий день я вломился к выпивающим на ящере. Увидел тебя, выбегающей из сада с друзьями, и понял, почему не мог тебя найти. Эта парочка, Нина и Николя, накрыли тебя своей аурой, принимая тебя своей и скрывая от поисков. Ведь дети у них, как и у нас, неприкосновенны. Ты помнишь тот наш разговор? – спросил мой родной дракон.
Конечно, помню, как я могла забыть? Мы втроем наигралась в саду и направили свои стопы за ограду. Но, выбегая из-за деревьев, я увидела Тимрона: худого, осунувшегося и потерянного. Сердце сжалось, ведь в течение того года я старалась не думать о нём, о них всех. Подошла к брату, но обнять не смогла. Стояла рядом и молча разглядывала, как Тимрон возмужал, как щетина покрыла его щеки и подбородок. Совсем не знала, что сказать и поэтому ждала его первых слов. Даже сейчас мысли о той встрече заставляли быстрее биться сердце.
– Помню, – прошептала я.
– Тогда ты впервые не обняла меня при встрече. Я снова осознал потерю, но решил попробовать тебя разговорить. Позвал домой, а ты спросила: «Зачем?» Я знал ответ на этот вопрос лишь со стороны своей души: потому что, ты мне нужна. Ты как солнце: тёплое, светлое, яркое. Ушла, и стало темно, холодно. Но зачем тебе лететь со мной обратно, я не понимал. Видел, что тебя любили в чужом доме. Искренне обожали, заботились, переживали. То, что ты счастлива там – осознание этого ранило сильнее всего. Раздавило понимание, что ты прекрасно можешь жить и без нас. А мы – нет. Мы совсем не разговаривали, умирали, каждый в своём страдании без тебя.
Тимрон замолчал. Притихла и я. Мне тоже было мучительно больно с того самого дня. Постоянно.
В злополучный день, день побега, весь мой мир рухнул в одно мгновение. До тех пор я даже не задумывалась, почему в семье нет женщин. Знала, что жёны обоих моих дядьев существуют. Но, по причине десятилетнего возраста, как-то даже в голову не приходило поинтересоваться: почему все братья растут, так же как и я, без матерей. Узнала совершенно случайно.
Мои уроки танцев отменялись на неопределенный срок. Учитель случайно упал со ступеней и сломал свои грациозные ноги. Как у него так получилось, было непонятно. Но я никогда не любила выписывать пируэты, поэтому обрадовалась. Шла к дяде с довольной улыбкой. Тот неизменно занимался со мной географией и историей драконьего государства. Я выскочила в коридор для прислуги. Поднялась по лестнице. Прошла самым коротким путём через весь замок и вошла в кабинет дяди через пыльный и темный потайной ход. Дверь скрывалась между книжных стеллажей.
Дядя был не один. Он сидел за столом, а перед ним ходила высокая блондинка. Никогда не видела такой красавицы. Вообще, аристократок до неё я ещё не встречала. Величественная, с правильными чертами лица, она была в кремовом воздушном платье. Ткань наряда так и струилась от каждого движения. Мне эта женщина показалась прекрасной феей! Но только в первое мгновение. Красавица резко остановилась, повернулась к дяде и, четко проговаривая пропитанные ядом слова, выдала:
– До каких пор, любезный муж, ты будешь благоволить позору этой падшей…
Она остановилась, подбирая эпитет, не нашла его и продолжила:
– Моя сестра предала истинного избранника. Повергла в пучину позора весь наш род, когда явилась сюда обрюхаченной. Ты же, вместо того, чтобы предать мерзавку и порочный плод очищающему огню, принял её и это отродье. Наши дети живут бок о бок с проклятой! До каких пор будешь нянчиться с позором рода, обделяя вниманием законных наследников? Ты посвящаешь своё время этой ничтожной паршивке, как будто надеешься, что её примут в свете! Не лишился ли ты ума, дорогой супруг?
В этот момент леди дошла до окна, развернулась и оказалась прямо ко мне лицом. Шок от того, что я услышала и осознание, кем является эта красавица, ввели в ступор. Я стояла, открыв рот между книжных стеллажей, вся в слезах и это была первая сырость из глаз на моей памяти. Леди вперилась в меня полным ненависти взором. Дядя получил передышку от потока её желчных слов. Боковым зрением я увидела, как он вскочил из-за стола и посмотрел на меня в ужасе. Скинул с себя минутное оцепенение, простонал:
– Даная? Милая, что ты здесь делаешь? Данаая…
Со всем спокойствием десятилетней девочки в скверной ситуации, собрав волю в кулак, я ответила, что уроки танцев отменили. Придумала на ходу, что не привязала ящера во дворе, быстро развернулась, выдвинула нужную книгу на полке трясущимися руками. Пришёл в действие потайной механизм, дверь открылась, и я торопливо скрылась в проходе. В спину неслось тревожное: « Данаая!»
Как оказалась потом во дворе замка – у меня совсем вылетело из головы. Помню только, как увидела морду чёрного зверя Тириона. Быстро отвязала его, забралась на холку и крикнула: «Асса!» Взрослые ящеры беспрекословно подчиняются своим наездникам, он поднялся ввысь.
Я не знала дороги, просто летела. Было так больно, стыдно и невыносимо гадко, что хотелось лишь умереть и не чувствовать ничего. Когда всем организмом ощутила сопротивление зверя, то осознала, что не справлюсь с ним и просто разжала руки. Надеялась разбиться при падении. Сначала я летела по воздуху как пикирующий сокол. Потом кубарем с горы, вниз и вниз. Но смерть всё не приходила, а страдание не отступало. К разрывающим мукам в сердце добавилась жгучая боль в теле, но эти физические страдания я как-то пропустила мимо. Мой стремительный полёт остановило дерево, возле которого играли Нина и Николя. Они-то и подняли меня. Даже не разглядев, Нина сделала пас рукой, и вот я уже снова летела по воздуху, только плавно и горизонтально. Захотела встать и разозлилась на эту заносчивую девчонку, которая пыталась обо мне позаботиться. «Не нужно мне твоё сочувствие, – думала я, – от проклятых отрекаются».