Будни и праздники
Шрифт:
К концу десятидневки Дмитрий валился с ног от усталости. Иной раз его обижало, что она не спрашивает — устал ли он? Конечно, он бы и виду не подал, но спросить, наверное, хоть раз она могла.
Кроме того, ему не нравилась определенная часть ресторанной публики, особенно нахальные денежные мальчики, веселящиеся на папины деньги. Наташу часто приглашали танцевать. Она никогда не отказывала и была при этом, по мнению Дмитрия, излишне любезной. Ему казалось, что она чересчур откровенно улыбается незнакомым. Когда
Он устал от такого отдыха. Его утомляло многолюдие, шум. После напряженной работы на трассе хотелось тишины. Почему бы им не побыть вдвоем? Только вдвоем. Посмотреть телевизор. Или погулять по парку.
— А потом ты скажешь, что было бы неплохо, если бы я сварила обед или помыла полы? — с иронией отреагировала она.
— А разве ты не умеешь готовить? — серьезно спросил он. — Я, между прочим, с удовольствием отведал бы обед, приготовленный твоими руками.
— Ах, Димочка. Беда в том, что это скоро превратится в обязанность. А потом все рухнет.
— Что — все? Ты бы все же попробовала.
— И мы будем с тобой хлебать щи и уныло смотреть друг на друга? Димочка, неужели ты такой скучный человек? Я начинаю разочаровываться в тебе, — это было сказано шутливым тоном.
— Хоть убей, не могу понять, почему обед в ресторане — это весело, а дома — скучно.
— Ты еще многого не понимаешь, Димочка. Но твое воспитание я отныне беру на себя.
Он промолчал, но это — в последний раз. А при следующей встрече прямо спросил ее:
— Мы любим друг друга? Или просто приятны друг другу?
— Димочка, что за странные вопросы?
Но сегодня он отступать не собирался.
— Мне хочется знать, как ты поведешь себя, если узнаешь, что я самый обыкновенный прораб.
Она улыбнулась.
— Думаешь, ты меня удивил? Я отлично знаю многих прорабов и сразу же поняла, кто ты такой. Но ведь в наше время прораб и сказочный принц — почти одно и то же?
— Требуется пояснение.
— Ну, я знаю из чего складывается доход прораба…
— Что ты знаешь?
— Ладно, не виляй. Две-три мертвые душонки у тебя, конечно, тоже есть.
— Что?! — он поднялся со стула.
— Не ломайся.
— Что ты сказала? — стул полетел на пол. — У меня?! Ты…
— Кричать на женщину — последнее дело, — спокойно сказала она и, встав, взяла сумочку.
— Давай-давай! — в ярости закричал он ей вслед. — Скатертью дорога!
Он был взбешен. За кого она его принимает. Что она вообще знает о прорабах?! Она, любительница легкой жизни!
В следующие отгулы она не пришла. Он страдал, тосковал, но крепился. Нет уж! В данной ситуации он не сделает первого шага. На четвертый день, вечером, когда он готовился к завтрашнему отъезду, раздался стук в дверь.
Она. Господи, как он был рад се видеть! Какая она умница, что пришла. Он поцеловал ее руку:
— Извини меня. Я не должен был тебе грубить.
Она погладила его щеку.
— Ничего, милый. Во всяком случае ты не тряпка.
— Пойми, я просто перенервничал. Не будем больше об этом, хорошо?
И все было как прежде. Расстались до воскресенья. Но он увидел ее до воскресенья — в четверг.
Дмитрий переходил улицу возле «Детского мира» и в белой «Волге», остановившейся у светофора, увидел Наташу. Она сидела на переднем сиденье и смотрела в сторону, не видя Дмитрия, хотя он стоял рядом. А за рулем сидел тот самый мужчина с седыми висками, который нашептывал ей в ресторане номер телефона и приглашал с собой на шикарную дачу.
В воскресенье она пришла улыбчивая, как всегда, но какая-то чужая. Он догадался, что в ее жизни случилось нечто радостное, не имеющее отношения к нему, Дмитрию.
— Знаешь, — сказала она, — у меня заболела мама. Придется надолго ехать к ней. Так что увидимся не скоро.
Хитрить не имело смысла.
— Не стоит, Наташа, — хмуро ответил он, — я видел тебя… с твоим новым другом.
Она смутилась, но в интонации чувствовалось облегчение.
— Что ж! Наша сказка рано или поздно должна была кончиться. Если сейчас — тем лучше. Только не будем затягивать сцену прощания.
— Да, пожалуй, — согласился он.
— Ты славный парень, Дима, но не хозяин жизни. Начнешь доказывать, что таких, как ты, большинство? Мне это неинтересно. Я ошиблась в тебе и давно это поняла. Только не знала, как сказать. Но вот, слава богу, все прояснилось, я пойду. Не надо меня провожать.
Он молчал. У порога она остановилась и, порывисто обернувшись, вдруг выкрикнула:
— Ты не имеешь права меня осуждать. Да, я хочу быть независимой, хочу жить в свое удовольствие. И добиваюсь этого, доступными мне средствами. Я красивая женщина и могу себе позволить… А ты… ты…
— Не надо, Наташа, — тихо попросил он.
— Нет, выслушай! Ты всю жизнь будешь гнить на своей трассе, выполнять приказы других и считать гроши перед зарплатой!
Она выбежала из комнаты.
Смолк стук ее каблучков на лестнице, а Дмитрий все стоял у открытой двери. Сожалений он не испытывал. Было противно.
XVIII
До Райцентра добрались лишь к десяти утра. Виктор жил в «Шанхае». Он вышел на щербатый тротуар, помялся, прежде чем захлопнуть дверцу.