Будни и праздники
Шрифт:
— Скажите и за это спасибо, — сказал холодно я. — Больше не прибавлю ни слова!
Я гордо покинул карловский кабинет и мимо побледневшей Ри прошествовал в офис-четыре. Сел за стол, подпер подбородок кулаками и закрыл глаза. Задремал. А может быть, только показалось, что задремал. Услышав шелест платья и уловив знакомые духи, мгновенно очнулся и увидел Ри, сидящую напротив меня. Ри очаровательно улыбалась. Она спросила:
— Вы, наверное, очень устали?
—
— Я так и подумала. Но грубить все равно нельзя, — мягко продолжала Ри. — Господин Карл грубостей не заслужил. Вы, наверное, еще не поняли, кто он.
— Наверное, — вздохнул я, горько сожалея о том, что душа девушки наверняка в чернильнице.
— И наверное, не поняли, что все распоряжения господина Карла выполняются беспрекословно.
— Наверное.
— А теперь вы хорошо это уяснили, — обвораживала своим голосом Ри. — Следовательно, нужно взять себя в руки и выполнять то, что необходимо.
Ри положила передо мной протокол.
— Я же сказал! — разозлился я. — Не прибавлю ни слова!
— Ну вот вы опять, — всплеснула ослепительно белыми руками Ри.
— Да, опять, — жестко сказал я. — И разговор закончим.
— Вы не только грубиян. Вы… — Ри изящно покрутила пальчиком у виска.
Я отвернулся и не видел, как девушка уходила. Должно быть, я ее сильно рассердил. Что ж, я готов извиниться, но отступить от своего слова? Никогда!
Заглянул Бо. На цыпочках, то и дело оглядываясь, он приблизился к столу.
— Не горячитесь, — шепотом посоветовал он. — Бывает, устанешь, но пересилишь себя — и пройдет.
— Мне нужны деньги, — грубо сказал я. Совсем не хотелось говорить с человеком, у которого душа замурована. — Дайте взаймы.
— Я бы с удовольствием, — улыбнулся Бо. — Я кое-что уже решил, но трудно как-то сразу…
— Но с этого начинается подвиг! — торжественно воздел я руку. — Чего вы боитесь? Смелее! Трудно сделать первый шаг, а потом пойдет, пойдет!
— Я думаю над этим. Уверяю вас, все не так просто.
— Думайте, больше думайте. Человеку свойственно думать. И совершать благородные поступки.
Бо, не сводя с меня широко раскрытых глаз, попятился к двери. Только его и видели.
Появился кто-то еще из комнаты Бо-Э-Ни. Кажется, Э. Он низко наклонился и вкрадчиво спросил:
— Сугубо между нами. Нельзя поступать так опрометчиво. Это вам повредит. А у вас, я слышал, незаурядные…
— Взаймы не дадите? — перебил я.
— К сожалению, денег с собой нет… Прислушайтесь к моему совету, прошу вас!
— А я очень прошу взаймы.
Э без лишних слов выкатился.
Что
Потом появился Ви. Потом А. За ним — О. За О — Ва. За Ва — Ал. Потом заглянул И. Се был крайне невыносим. Пожелания Мо я как-то выдержал, а визит Па меня доконал…
— Ну хорошо! — закричал я. — Позовите Ри! Создайте условия!
Без промедления явилась Ри. Вся — покорность, вся — внимание. Она приготовилась записывать мои претензии в блокнот.
— Пишите, — воодушевился я. — Прежде всего мне нужны деньги. Это первое.
Ри удивилась. Изящные дужки бровей взлетели на лоб.
— Да, да, деньги, — повторил я. — Мне не на что даже пообедать.
Ри черкнула в блокноте, и я продолжал:
— Второе. Срочно доставить сюда для работы сочинения господина Карла.
— Что еще? — лучезарно поинтересовалась Ри. Второй пункт искренне ее обрадовал.
— Третье и последнее. Никаких звонков, никаких визитов, полная тишина.
— Я доложу господину Карлу, — пропела Ри и красиво удалилась.
Началось новое шествие Бо-Э-Ни. На этот раз друг за другом они несли сверкающие тома сочинений Карла Великого. На Столе выросла внушительная книжная гора. Торжественную процессию замыкала Ри.
— Это все? — спросил я. — По-моему, господин Карл написал гораздо больше!
— Вы не ошиблись, — улыбнулась Ри. — Господин Карл прислал избранные сочинения. Те самые, что хранит у себя в кабинете. Цените доброту господина Карла! Он совсем не обиделся и желает вам хорошо потрудиться.
— А деньги?
— Господин Карл распорядился: вас накормят бесплатно.
— Передайте господину Карлу мою благодарность. Не смею более задерживать, — сказал я официальным тоном и засел за просмотр принесенных книг. На листке бумаги, дабы деятельность моя выглядела солидней, стал делать пометки.
В двенадцать тридцать я захлопнул последний том и потребовал, чтобы Карл меня принял.
— Ну, готов протокол? — встретил он меня добродушным вопросом.
— Нет, господин Карл. Я просил полное собрание ваших сочинений, а мне принесли малую толику — избранное!
— Разве недостаточно? — просиял Карл.
— Когда, с вашего разрешения, я работал в библиотеке, там я наткнулся на ряд шедевров. В избранное, к сожалению, они не включены. Кроме того, ни один из выступающих не упомянул о ваших статьях. А ведь это особая, далеко не простая грань творчества! Неужели ее обойти?