Будни отважных
Шрифт:
А тут новые события отвлекли внимание обывателей: объявилась в округе банда «Червонный туз».
Дерзкие ее налеты на хутора и хуторские окраины, вооруженные ограбления и убийства наводили панический ужас на население, заставляли сбиваться с ног работников милиции. Бандиты похищали лошадей и оружие. Они имели с полсотни верховых, хорошо вооруженных людей.
Бандиты убивали советских активистов, продотрядовцев, громили комсомольские ячейки. Главарь банды был человеком жестоким и до крайности осторожным. Время шло, а напасть на его след никак не удавалось.
Тревожные сообщения продолжали поступать почти ежедневно:
«На железнодорожном перегоне Степная — Кущевка совершено вооруженное ограбление пассажирского поезда. Имеются человеческие жертвы».
«В хуторе Кутовом обстрелян продотряд. Четверо красноармейцев убиты, один тяжело ранен».
«Из коммуны «Свет Октября» угнан большой табун лошадей».
«В Азове убит секретарь хуторской комсомольской ячейки...»
Сколько еще человеческих жизней находилось под угрозой? Требовались срочные меры для обезвреживания банды.
Начальник Ростовского областного угрозыска Иван Никитович Художников был краток:
— Банда «Червонный туз». Слыхал?.. Займись срочно, Павел Феофанович!
Рыженко в раздумье листал тоненькую папку нового «дела»... Кроме двух рапортов да нескольких скудных показаний очевидцев, — ничего, что подсказало бы пути следствию. Разве что это вот... Павел перечитал наспех исписанный листок. Запись одного из свидетелей — пожилого крестьянина Свиридова. Разговор запомнился до деталей.
«...Мужик он из себя видный, крупный (это о главаре). Говорил мало. Больше плеткой указывал своим варнакам, что делать надобно. А так, вообще, по разговору видать, из образованных. Не кричал на нас. Не то, что его бандюги. Мы даже подумали, может, обойдется, может, ничего худого не сделают... А тут один из наших местных подкулачников шепнул ему что-то. Атаман аж в лице переменился. В мою сторону посмотрел и спрашивает так спокойно:
— А что, верно говорят, сын у тебя в продотрядовцах?
— А кто его знает, — говорю. — Разве нынче сыновья сказывают, куда они уходят?.. Не видали мы с матерью сына поди уже с полгода...
— Ишь, так и не видались? Ну, что ж, Сема, поучи его уму-разуму. Пусть знает, как детей воспитывать.
Подходит ко мне детина бородатый.
— Вставай, — говорит, — батя, лекарство примем. — И хохочет. — От насморку!
А в руках плеть. Всю спину, сучий сын, исполосовал. Мои ревут все, просят пощадить старика. А тот, «культурный», стоит и так ему вежливо:
— Ты, Сема, не увлекайся, конечно. Не до смерти, а так, для науки. Чтоб сам помнил нас да сыну заказал по чужим амбарам шастать!
Потом достал из кармана бумажку какую-то.
— Так, кто у нас тут еще проштрафился? Евдокимовы... Это, что в той крайней хате? Старшему плетьми можно, а сыновей — к стеночке. Заслужили, голубчики, — станичные комитетчики. А ну, ребятки, — говорит, — давай за ними!.. А потом вот этих, Сема...
И началось!.. Семерых мужиков хоронили мы к вечеру, когда ушла банда. Рев бабий стоял над хутором».
А вот протокол с показаниями телеграфиста станции Степная — Семенова:
«Ворвались под вечер. Начальник наш ругать их было начал, его сразу убили. Остальных — лицом к стенке.
Денег немного было в кассе — взяли. Телефонный аппарат разбили, провода перерезали. Но, видно, не за этим приходили. Нужен им был кто-то, а его среди нас не оказалось. Полагаю, что хотели разделаться с секретарем комячейки нашей, а он часом раньше в Ростов выехал...
Как атаман выглядел? Точно не опишу. Видел его лишь краем глаза, да и то — отражение в оконном стекле. Высокий. Бекеша на нем широким ремнем подпоясана. Маузер на боку в деревянной кобуре. На голове — кубанка, кажется... Лицо толком не разглядел, но голос уж очень знаком. Сам я родом из хутора Дубовского. Рядом — Озерный, Калиновка да Средняя Чубурка... Вот, по-моему, в одном из них, я когда-то раньше и встречал...»
...С утра в окружное отделение поступили любопытные сведения. Иван Никитович ознакомил с ними Рыженко. Уполномоченный степнянского оперучастка Сахненко Михаил сообщал, что у гражданина Колобова вдруг объявилась пара лошадей. Надо сказать, что в связи с действиями «Червонного туза» конокрадство для молодых коллективных хозяйств стало настоящим бичом. Потому в окружном управлении всерьез заинтересовались сообщением участкового.
Работники милиции, выехавшие в тот же день на место, сразу же обнаружили в просторном колобовском сарае пару лошадей. Проверили учетные карточки на них. Вроде бы в порядке. Но когда попытались выяснить, у кого приобретены лошади, Колобов явно стал изворачиваться: дескать, на рынке купил гнедых.
— Купил на базаре... У мужика одного... А кто он — откуда мне знать. Может, и в самом деле ворованные. Только мне до этого дела нет. Мне лошади нужны были. За них деньги плачены...
Лошадей у Колобова все-таки забрали до выяснения дела. Да и самого Колобова в сопровождении милиционера Кравцова в Ростов направили.
Гул голосов роился над базарной площадью. Звенела под ногами промерзшая земля. Люди, закутанные, замотанные по глаза, пританцовывающие на ледяном ветру, толкались, торговались, покупали, перепродавали. Чем здесь только не промышляли!
Молодой работник Азовского отделения милиции Сергей Кравцов протискивался сквозь суматошную, гудящую, что-то бормочущую толпу.
— Ну, ты долго еще тут блукать будешь? — недовольно бросил он своему сопровождаемому. — Где же твой лошадиный ряд?
— Да вот, уж недалеко.
Колобов, раздвигая плечищами толпу, не спеша протискивался через многоголосое людское море к противоположному краю «толкучки». Но, не дойдя до него, глянув поверх голов, бросил с досадой:
— Надо ж, не видать их сегодня. Может, куда в другое место лошадники переместились? — И он заспешил сквозь толпу к другому краю базара.
— Э-э! Не балуй! — сердито крикнул Сергей, кладя руку на кобуру нагана.
Колобов заметил это, пошел медленней, то и дело озираясь по сторонам.
— Чего ты за «пушку» сразу, — иронически бросил он Кравцову, когда тот поравнялся с ним. — Я ж тебе их хочу найти, мужиков этих, дурья твоя голова...
Кравцова начинало раздражать это пустое толкание по базару. Да и беспокоило, что поддался он уговорам конвоируемого. Ведь начальник сказал ему в Азове прямо:
— Никаких базаров, никаких поисков! Давай эту птицу прямо в областное управление, а там разберутся что к чему.
Но Колобов сумел смягчить по дороге сердце парня.
— Ну ведь всего полчасика потеряем! — твердил он Кравцову по дороге в Ростов. — На базарчик, и, пожалуйста, — в твое окружное. Так ведь каких птиц засечешь! Я ведь кое-что смекнул, когда они мне коней тех сплавляли. Гляди, там еще и премия тебе выйдет...
«Премия!» — зло думал теперь Сергей. Пожалуй, час они вот так толкутся. Он начинал подумывать, а не дурачит ли его этот тип, как вдруг раздался его бодрый голос: