Будни ваятеля Друкова

Лекомцев Александр

Миня погрузил тяжёлую книгу о важности диктатуры научного и практического демократизма, разумеется, уже с автографом, в тележку. Это означало, что безумный и улыбающийся, как иностранец, парень будет сопровождать скульптора Друкова с ценным грузом до самого его дома. Такоё обстоятельство не очень-то порадовало ваятеля.

– Если будешь обижать Миню, Денис Харитонович, – предупредила скульптора старуха Коромысло, – то мальчонка тебе шею сломает. Он тут большой… специалист. В этом плане о нём многие хорошо отзываются. Но тех, которых уже зарыли, ничего не говорят.

Миня, в знак согласия,

весело и задорно гыгыкнул и ударил себя кулаком в грудь. Таким образом он подтвердил свои возможности и способности.

– Откуда ты, Нона Минандровна, знаешь моё имя и отчество? – изумился скульптор Друков. – Откуда?

– Откуда, откуда, – проворчала старуха. – От верблюда!

Из-за небольшого деревянного киоска вышел верблюд в фуражке полицейского с кокардой и, сплюнув пока в сторону, подтвердил:

– Да. Это я ей сообщил. От службы не отлыниваю. Всех, кого положено, снабжаю необходимой информацией.

– Вам не надоело жить, как скотам, в нелепой и жуткой стране Разгуляндия? – спросил сразу всю компанию скульптор. – Вам такое положение дел не опротивело?

– Нет! – за всех ответил глухонемой Миня. – Гы-гы-гы!

Верблюд гордо и даже торжественно удалился, а старуха Коромысло, взмахнув костлявыми руками, взмыла в воздух.

Вот, как раз, пришло время бросить ей вслед второй пакет с мусором. Ведь в некоторой степени Друкова разозлила мерзкая старуха со своими теориями и нравоучениями. Но не успел Денис Харитонович этого сделать, давно уже след госпожи Коромысло простыл. Впрочем, в воздушном пространстве летающая женщина, вряд ли, могла наследить. Неприятные запахи не в счёт.

Но он, всё равно, швырнул пакет в ту сторону, в которую в своём полёте направилась Нона Минандровна. Никакого взрыва не последовало. Но в том месте, куда упал пакет, из-под земли забил мощный фонтан, состоящий из чёрно-бурой влаги, поднимаясь всё выше и выше. Разумеется, нефть.

Стремительно с небесных высот спустились в район новой добычи «чёрного золота» несколько вертолётов. Из них вышли тучные господа и дамы. Самый главный и довольно солидный на вид господин, в чёрных лакированных штиблетах, такого же цвета цилиндре, в узких штанах и фраке извлёк из широкого бокового кармана верхней одежды смартфон. Приложил его к уху и начал в «трубу» что-то грозное и неразборчивое кричать.

Через несколько минут со всех сторон появилось великое множество нищих, самая различная техника и металлоконструкции… Началось строительство нефтяной вышки и одновременно… трубопровода.

Голодным и полуголым жителям страны самых разных возрастов, полов и национальностей надсмотрщики или мастера начали выдавать по большому куску чёрного хлеба. Своевременная пища, разумеется, была авансом за предстоящую ударную работу детей этих самых… трубопроводов. Но Дениске и Мине некогда было любоваться началом ударного труда здешнего нищего народа, у которого появилась возможность не умереть с голоду. Они отправились в путь.

Шли они долго среди великого множества самых разных трубопроводов. Миня – впереди с тележкой, в которой находился ценный груз, а Денис – без поклажи, но с окончательно больной головой. Без еды, без сна, без отдыха… Так решил Миня. Стоило только на короткое мгновение Друкову выразить гражданский протест, широко улыбающийся парень сразу же бил скульптора кулаком в челюсть, то есть давал ему возможность немного полежать и заодно передохнуть. А потом продолжался их долгий путь – в неизвестном направлении.

Вдоль обочин широкой дороги, по которой двигались Денис и Миня, слева и справа, в один ряд расположились нищие, обездоленные, ограбленные, обманутые – лишние люди. Они устроились на ящиках, на кучах тряпья, на корточках, на телах умирающих, отбывающих отсюда, скорей всего, в лучшие миры. Скорей всего, таковых были многие миллионы и даже гораздо больше, несколько миллиардов, если вести их подсчёт… во всемирном масштабе.

Что уж, потупив взоры, скрывать позор тамошней Планеты? Пора уже резать правду-матку, говорить прямо о том, что есть. Но ведь не Земля же сотворила Великое Зло, издеваясь над нелепыми понятиями и символами «братство», «равенство», «свобода». В данном направлении двуногие твари постарались, подсуетились… И в этом мире не просто погрязла Разгуляндия, но и вышла на «передовые» позиция, доведя свой народ до критического состояния.

Чего стоили одни только грабительские кредиты, которые не в состоянии были погасить не только нищие, дети трубопроводов, но и просто бедные и даже те, кто с большой натяжкой можно считать чем-то отдалённым похожим на средний класс.

Раздосадованный Друков не знал, как освободиться от постоянно весёлого и одновременно злого парня с тачкой, психически больного человека из самых нижних слоёв населения Разгуляндии, из этакой своеобразной касты Неприкасаемых.

Вроде, Друков даже по пути следования наблюдал, как кое-где оживают вампиры, палачи, воры, разбойники и прочая нечисть, из-под земли медленно, но уверенно на белый свет… выгребаются.

Денис Харитонович справедливо и на полном основании предполагал, что уже через сутки-двое такого их похода, он просто погибнет, перестанет существовать физически. Правда, Друков пошёл на хитрость, которая ему частично удалась. Он сказал, что уважаемая доктор философских наук госпожа Коромысло наставительно рекомендовала обязательно останавливаться в дороге, чтобы знакомится периодически с её замечательной книгой. А для того, чтобы это делать, необходимо что-то есть. Ведь мёртвый не сможет прочитать не единой строчки.

На какое-то время Миня задумался, чего раньше, по всей вероятности, с ним никогда не происходило, и решил, что Друков прав. Он тут же добыл в кустах можжевельника двух больших ящериц, которых они тут же с аппетитом съели без соли и хлеба. Денис Харитонович очень игриво погрозил пальцем своему сопровождающему и справедливо заметил, что Миня – никакой не глухонемой и не такой уж конченный недоумок, каким желает показаться.

Миня хотел было произвести левой рукой прямой короткий удар в челюсть господину скульптору, но внезапно передумал, широко улыбнулся и сказал: «Гы-гы-гы!». Наверное, находился в добром расположении духа.