Будни ваятеля Друкова
Шрифт:
Разволновавшись, как и положено в таких ответственных случаях, Денис Харитонович начал искать глазами микрофон, чтобы поблагодарить Задорного Теннисиста за высокую оценку его творчества. Собрался расстроиться, ибо нигде такого не обнаружил. Но напрасно. Из-под земли, подобно большому и невиданному цветку, выросла трибуна с монтированным в ее верхнюю часть огромным микрофоном.
– Позвольте, Денис Харитонович, сначала я произнесу несколько слов, –
бронзовый Игнат Игнатьевич согнулся перед трибуной в три погибели. – Что? Понимаешь.
Но краткой речи у него не получилось. Растянул её господин Клюкин свой витиеватый и сумбурный монолог на несколько часов. Полагал, что отдаёт дань мудрости, но не получилось… Слабая и дешёвая софистика. Кроме того он периодически делал большие глотки из двухлитровой бутылки с водкой, оказавшейся рядом с ним, прямо на трибуне.
Почти сразу после того, как он начал нести ахинею, то мигом на месте исторического события появилась охрана, оцепление, телевизионщики с видеокамерами и… народ. Большой и сплочённый коллектив прилизанных людей: стариков, женщин и детей с разноцветными флажками в руках.
Разумеется, эти люди в корне отличались от тех, кто прозябал в нищете или едва сводил концы с концами, даже имея работу и находясь на заслуженном пенсионном отдыхе. Тут собралась строго определенная часть народа, которая, в общем-то, особо не бедствовала. Проверенные люди, не то, что бы свои, но слегка прикормленные. Имелись в Разгуляндии и таковые, особенно, в столице Труба. Не без этого. Такие люди про Задорного Теннисиста будут и красивые песни петь, и книжки добрые и увлекательные писать. А если что не склеится в его биографии, так и домыслить не грех.
Под любое, даже несъедобное блюдо, можно такой гарнир соорудить, что даже и мёртвые из гробов поднимутся, чтобы попробовать… и выразить восторг.
В конце концов, огромная фигура бронзового Клюкина с квадратной головой дала возможность произнести несколько слов благодарности и скульптору Друкову. Денис тут, конечно же, хоть и не очень длинно, но постарался. Очень пламенно говорил, что каждый истинный патриот должен, категорич6ески обязан любить Разгуляндию и числиться истинным дитём трубопроводов. «А народ у нас терпеливый, не каждого ещё и голодом заморишь».
Иные древесиной готовы питаться и жить в землянке, лишь бы им, «сложным» людям, ярким представителям всей бандитской шайки уважаемого президента Клюкина замечательно жилось и накопления их в зарубежных банках всё росли и росли. Разве это не великое счастье, порадоваться за сытость и процветание своих палачей? В общем, спасибо за высокую оценку творчества его, Друкова,
– Не совсем то, что надо, ты тут, ваятель, лепетал, – сурово заметила бронзовая статуя Задорного Теннисиста. – Всё перепутал. Забыл, скотина, что у нас все равны? Завтра любой нищий, если пожелает, может купить мощную нефтяную, газовую или ещё какую-нибудь трубу и стремительно стать миллиардером. Но ведь ленивые! Не хотят.
– Наверное, потому, что они ленивые и регулярно водку пьют, – развёл руки в стороны Друков. – А спиртное губит здоровье, и разум от него мутнеет.
– Что ж получается? Ты предлагаешь людям воду пить. Понимаешь… А её много
– Это я не про вас сказал, – пояснил скульптор. – У меня совсем другая мысль. Почему-то, чем больше строится в Разгуляндии трубопроводов, тем заметней увеличивается число голодных и неимущих. Они ведь, получается, не дети, а жертвы трубопроводов.
– Пошёл вон, лауреат долбанный! – зарычал бронзовый Клюмин. – Больше на глаза мне не попадайся! Раздавлю или теннисной ракеткой прихлопну!
Пусть и понимал Денис Харитонович, что это, всего лишь, сон, но судьбу испытывать не стал. Друков спешно смешался с организованной и радостной толпой, которая безумно славила Задорного Теннисиста. Но проснуться скульптор никак не мог, хоть и яростно пытался это сделать. Ничего не получалось.
Он видел, как бронзовый Игнат Игнатьевич раздавал нищим в цветных пакетиках гречневую крупу, при этом постоянно повторял: «Спасибо вам, славные дети трубопроводов! Всё, что могу! Всё, что могу! Так вот. Что? Понимаешь».
Разумеется, что гречки на всех не хватило. Но никто из нищих роптать и возмущаться не стал. Задорный Теннисист всегда знает, что делает.
Господин Клюкин, точнее, мощная бронзовая фигура с квадратной головой, изображающая его, любезно сообщила собравшейся в ночной час толпе, что прямо сейчас он, президент страны, собирается с очень уважаемыми господами срочно слетать в самый главный город Заокеанских Штатов. Надо с тамошним президентом выпить по паре стаканов виски. Этот напиток у них неплохой, правда, лошадиной мочой попахивает или обычной… человеческой.
Его личный самолёт уже на стрёме, и авиационный полк сопровождения истребителей сверхзвуковых наготове. Мало ли что. Ведь какие-нибудь хулиганы могут его комфортабельный лайнер из рогаток обстрелять. По-разному бывает.
– Я ещё из бумаги кораблики и самолётики делать умею, – как могла, изобразила на своём бронзовом лице статуя Задорного Теннисиста, блаженство и радость, – Но главное моё хобби – поддерживать материально и морально представителей крупного бизнеса. Без них нам не обойтись. А вот олигархов у нас нет! Да здравствует Разгуляндия и все дети трубопроводов! Но самых больших благ я желаю Заокеанским Штатам!
Тут уже и столичная нищета, и организованная толпа обожателей Задорного Теннисиста дружно возликовали. Собравшиеся перед огромной ожившей скульптурой люди в один голос закричали «ура». Из сотен пушек в небо были произведены салюты, ночное небо вмиг сделалось разноцветным. Конечно же, всё это увидели нищие самых дальних регионов Разгуляндии. Им-то, понятное дело, пакетики со спасительной крупой раздавать никто и никогда не будет. Там ведь сплошная… провинция, можно сказать, колония.
По всем телевизионным каналам в это же самое время самый главный министр страны дружелюбно и заботливо сказал: «Гречки нет, но вы держитесь!». Всё ведь чётко продумано. У нестоличной бедноты совсем ничего нет, но вот телевизоры имеются. Надо видеть, слушать и… верить в добрые помыслы тех, кто и понятия не имеет, что это такое и с чем его едят.