Будничные жизни Вильгельма Почитателя
Шрифт:
– А зачем взрывать Планеты? – спросил карлик. Вильгельм, немного помолчав, неуверенно проговорил.
– А кто их знает? Это Альбион их взрывает, у них корабли в каждой Галактике есть. Даже в нашей, где-то за Луной, в облаке Венеры и в кольцах Сатурна. Спрятались так, что ни один мудреный телескоп не заметит. А оттуда иногда стреляют, отпиливают куски от небесных тел и выпускают их кометами и метеоритами. Иногда они обворовывают другие Планеты, в них тоже бывают кое-какие полезные ископаемые. А выстрелы называют «точечной чисткой». Хорошо хоть, что иногда под эти кометы попадают корабли пиратов. Жизни от них нет.
– В Космосе существуют пираты?! – восхищенно воскликнул Нуд.
– Да, Нуд. И ты даже не представляешь, что они вытворяют, – хихикнул Вильгельм. Он начал с упоением рассказывать о глупцах пиратах, которые пытались выкрасть тонну урбания из хранилища Академии, а Академиусы, дежурившие в тот момент на вышке, ухахатывались и вытаскивали ловушки, тестируя их на воришках.
За разговором прошло много времени. Белые занавески поднимались под дуновением теплого ветра. По радио читали письма из тюрем, наполненные раскаянием и душевной теплотой. В распахнутое окно влетел желтый кленовый листик и упал на стол перед Вильгельмом. Эльгендорф взял его в тощую руку, повертел. Лист переливался в лучах Солнца, а в лиловых глазах отражалось его сияние.
– Ладно. Я пойду, нужно найти в столе старые отчеты, – вздохнул Вильгельм и поднялся с нагретого стула.
В кабинете, на спинке дивана, сидела игуана Лилиан. В ее глазках уже с утра кипела ненависть. Длинные крючковатые когти вцепились в дорогую обивку дивана и дырявили ее.
– Привет, тоже не рад тебя видеть, – бросил Вильгельм и прошел к столу. Игуана повернулась к нему задом и махнула игольчатым хвостом. Больше они не разговаривали.
В столе слой пыли уже превосходил толщину папки. Вильгельма окутало серое пятно, и он закашлялся, замахал рукой, пытаясь выбраться из завесы затхлости. Эльгендорф рылся в ящиках, убирал в сторону запчасти маленького Связистора, который испустил последний вздох пару дней назад, пытался найти что-то, чем бы мог заняться, и тут его взгляд упал на тонкую книжечку. Вильгельм нахмурился так, его брови слились в одну. Он знал, что это такое. В любой другой момент даже не обратил бы внимания на серую книжицу, но в этот раз пальцы потянулись за незамысловатой вещицей, пачкаясь в пыли. Он аккуратно вытащил серую книжечку, больше похожую на брошюрку, перед этим выкинув все отчеты и документы, которые были в этом ящике, на пол.
«Дела о Почитателях. Досье», – прочитал Вильгельм. Лилиан как-то неодобрительно фыркнула, но истерики закатывать не стала, а свернулась калачиком и вновь начала пялиться на Эльгендорфа.
Вильгельм не открывал эту книжицу, как и все их книги на Земле, сделанную на манер обыкновенных, человеческих книг для конспирации, очень давно, с того самого момента, как ему ее дали. Вообще каждый Почитатель был обязан знать все обо всех своих предшественниках, но Вильгельм эту информацию не запоминал, а теперь очень хотел посмотреть, что, может быть, упустил.
– Может, кто-то пользовался своим «правом быть выслушанным», – вздохнул Вильгельм и, откинувшись в удобном кресле и забросив ноги на стол, принялся изучать досье.
Он читал, не отрываясь, не моргая, жадно впитывая каждое слово. Время стало желейным, замедлилось настолько, что мухи, кружившие над Лилиан, с недоумением поглядывали друг на друга, не понимая, почему не двигаются.
– Превеликая Академия, да этого быть не может!
Вильгельм оторопел. О том, что он прочитал, никто даже не говорил. Даже тот, кого он так мечтал забыть, никогда об этом не рассказывал.
– «…Дайяна Гирхен отправила образец своего вида Альянсу и, убедив, что образец подходит под «Список идеальности», отвоевала право на полное освобождение своей Планеты от Альбионских кораблей уничтожения…» – прочитал Вильгельм и ничего не понял. Ни о каком таком «списке» лучший выпускник Академии и не слышал. А он-то думал, что тот, кого он боялся называть по имени, когда-то поведал ему все мирские тайны.
Вильгельм глубоко вздохнул, обхватил голову и сильно сдавил виски. Это делалось для концентрации внимания, но чаще приводило лишь к недельной мигрени. Перед глазами поплыли красные круги, дышать стало тяжело. Вильгельм по-звериному зарычал от боли.
– Думай, думай, остолопина! – прохрипел он и надавил на виски еще сильнее. Мысли собрались в кучку. Всего лишь на мгновение, на секунду что-то колыхнулось в его голове, показали картинку, являвшуюся спасением. Все-таки воображение всегда было его главным оружием.
– Господин, что с Вами?! Вам плохо? Вызвать скорую?!
Вильгельм нехотя открыл глаза, опустил руки. На висках остались красные пятна. Мысль, с такими усилиями призванная, улетучилась, оставив лишь шлейф блесток – как звезд на небе. Перед ним стоял испуганный Нуд, в цепких лапках которого был зажат домашний телефон. Впрочем, трубка от самого телефона оторвана и уже не работала, но карлик об этом, кажется, не догадывался.
– Нет, Нуд, все нормально. Я просто думал.
– Что надумали? Вам, кажется, нехорошо. Может, Вам подышать свежим воздухом?
Мысль хлестанула по щеке. Вильгельм в миг прозрел.
– Подышать. Да, точно, воздух. Подышать. Мне надо подышать. И позвонить кое-кому.
Позвонить он решил Джуди, которая как раз находилась в Академии или Штабе. Куда ближе к его бывшему дому, чем он сейчас. Уж она-то могла преспокойно завалиться в огромную библиотеку и почитать про этот «Список идеальности», чем бы он ни был. Но для этого нужен большой Связистор, потому что маленьких больше не осталось, а большой спрятан в гараже, куда Вильгельм относил его каждый раз после использования – обычно доставал его только для редкого участия в совещаниях.
Для похода в гараж нужно подготовиться. Вильгельм достал из ящика костюм для «гаражных дел», который не жалко бы выбросить. Под испуганный и грустный взор Нуда он вышел на лестничную площадку, провонявшую сигаретным дымом, и направился вниз.
На улице тепло, даже слишком тепло для осени. От земли практически шел пар, а листья с деревьев падали так симметрично и красиво, что их даже не убирали. Последствия недавнего дождя высохли, оставив кое-где лишь микроскопические лужицы. Казалось, еще чуть-чуть, и год перевернется, ознаменует конец весны и начнет лето. Но, как бы Вильгельму ни хотелось летнего солнышка, пропустить три четверти года опасно.
Гараж, принадлежавший мужу бабульки, у которой Эльгендорф выкупил квартиру, стоял особняком в настолько приличном на вид дворе, что рядом с ним даже алкоголики не решались пить. Маленький снаружи и бездонный внутри, весь ржавый и исписанный ругательствами – он пугал не только соседских детей и их родителей, но и Вильгельма. Он мог объяснить любое происшествие во Вселенной, но никак не мог понять, почему это сооружение наводило на него такой ужас.
Пару раз глубоко вздохнув, он вставил огромный ржавый ключ в замочную скважину, трижды повернул и открыл дверь. В нос ударил стойкий запах старости, плесени и пыли. Внутри было темно, и пока Вильгельм пытался нащупать на стене выключатель, пару раз влез в паутину. Наконец, желтая лампочка осветила пространство внутри и открыла хозяину все «сокровище». Вильгельм, как заправский житель любого старинного дома, имел в гараже все, что только можно пожелать, и еще немного: велосипеды, с колесами и без, шины от машины, кучи пакетов, банки, пустые и с прокисшими солеными огурцами, мешки без картошки, какие-то детали, безвольно валявшиеся на полу, кое-где были даже маленькие белые тросточки, похожие на мышиные кости. Над входом, примотанный к потолку, висел Связистор, засунутый в клетку какого-то гигантского попугая.