Будничные жизни Вильгельма Почитателя
Шрифт:
– Не знаю, Делла. Быть может, Господь, – ответил он, пожав плечами. Делла сидела слишком близко, будто отец всерьез решил поженить их и не пытался уже усмирить чувства дочери. От Деллы пахло хорошим мылом и чистотой. Вильгельм было жаль ее красоты, судьба которой – сгинуть при родах или при болезни, обливаясь потом и задыхаясь. Таков человеческий век – страшен.
– А где же он тогда прячется, если прежде, чем настает ночь, мы его не замечаем?
– Быть может, он совсем рядом с тобой. – Ответ Вильгельма понравился родителям, но они не знали, какая правда пряталась за острой улыбкой гостя.
Вечером того же дня Почитатель отправился на прогулку. Он любил выходить в поле, утопать по колено в траве, слышать тишину, прежнюю тишину, которая населяла Землю до первых людей, динозавров и передвигавшейся жизни. Первая тишина, которая встретила Почитателя на Планете, спряталась и появлялась изредка. С каждым веком она удалялась, чтобы повстречаться с ней, словно с давней подругой, приходилось бежать, скакать километры до огромного пустыря, который не тронули бы люди и животные. А когда Вильгельм достигал ее, когда встречался с ней и вдыхал ее холодный аромат пустоты, чувствовал, что попадает в прошлое, когда еще был юн и не знал, что ждало его в будущем, которое Почитатель ждал, казалось, вечность, а пришло оно быстрее, чем успел осознать.
Вильгельм прилег на землю, трава обняла его и спрятала от ветра. Звезды над ним усыпали небо бесконечным ковром. Вильгельм видел звезды, окружавшие Землю, но не знал уже точно, сколько их было – Единое Космическое Государство могло изменить звездное небо, но свет летел до Земли долго, так долго, что даже Вильгельму приходилось ждать, чтобы увидеть померкнувший или вспыхнувший свет.
– Они считают, что я Бог, – сказал Вильгельм тишине, а она ответила ему молчаливым внимательным согласием. Почитатель улыбнулся. – Их Боги такие разные. Не всегда они всемогущие, не всегда они даже люди. Их Боги управляли погодой, их Боги дарили им правила и мораль, их Боги решали, кому после смерти наслаждаться, а кому страдать. Но ведь я не Бог, – вздохнул Вильгельм и понял, что признание тяжелым грузом легло на его грудь. – Я не их Бог. Я не всемогущий. Я – не тот, кого они ищут. Я не властен даже над жизнью, что говорить о смерти. Чего они ждут от меня? Может, я сам должен найти всемогущего и рассказать им? Да и есть ли он? Что думаешь?
Но тишина много миллионов лет отвечала одинаково.
Редкое общение Почитателя и Деллы продолжалось несколько месяцев. Вильгельм, прежде устававший от людей, даже привык к обществу девушки и пару раз радовал Деллу игрой на лютне. Но он ни разу не писал ее портрета – ее облик не хотел запоминать.
Жизнь казалась приятной. От спокойствия, раньше царапавшего изнутри, сейчас исходило тепло. Он бы прожил так сотни лет, если бы смрад от дымившихся трупов не подбирался к городу все ближе.
Все закончилось в момент. Так быстро, что он не успел понять, что случилось.
Однажды над городом нависла черная туча, но заспанный Вильгельм не сразу понял знака, поданного ему, без всяких сомнений. Он жил тут уже многие годы и ни разу не видел здесь бед, что подстерегали людей в остальных городах. Странно. Тишина всегда страшнее урагана. Смерть обычно безмолвна.
Ближе к вечеру какого-то дня, одевшись, он пошел на главную площадь, как обычно, не обращая внимания на холодный дождь. Время уже прошло, но живущий вечно не обращал внимания на часы. Город изменился. Вильгельм не услышал веселых криков зазывал на рынок, не понимал, почему люди вдруг начали закрываться у себя в домах. Он вернулся домой все еще не осознавая, что за беда пришла в его город.
Вечерами Вильгельм сидел на кровати и писал пейзажи по памяти, а в самых бедных районах уже харкали кровью и умирали, превращаясь в горы бездыханных и гниющих тел. Прошли дни туча нависала все ниже. Вильгельм погрузился в транс и пробыл в нем неделю, пытаясь понять, что происходило. В голову ему не пришло мысли выйти из дома – он считал себя существом, которое могло до всего додуматься путем научных поисков.
А вокруг воцарялась смерть.
Она пришла бесшумно для Вильгельма и оглушающе для народа. От нее не было спасения, выходы завалило. Зараза летала в воздухе вместе с кусками обгоревшего мяса и запекшейся крови. Заразу переносили блохи и крысы. Дороги покрыла грязь. Воздух обратился пепельным и пах гнилью, вытекающей из ран. Дым от чумных костров оседал внутри горла, разнося по округе запах паленой плоти. Страх и ожидание кончины окутало прежде процветавший город. Но лишь когда люди начали умирать прямо на улице Вильгельма, он понял, что за напасть свалилась ему на голову.
Жак, потеряв Вильгельма из виду, забыл окружить его спасительным куполом. Чума пришла в город Почитателя, хотя не должна была. Это выбило Вильгельма из равновесия. Кошмара на отдыхе он не ожидал.
Он стоял, всматриваясь в черные столбы дыма, пытался запомнить лица мертвецов, которых увозили подальше. Ему было даже жаль людей. Гибли его творения, его работа, его кровь и пот, а он не мог спасти их. Игра Академии с распылением ядов на Земле зашла слишком далеко.
«Будь вы прокляты, Академские врачи, за такие эксперименты!» – прорычал он. Руки, расчесанные до алых полос, чесались.
«Это уже не твоя забота, Вильгельм. Твоя работа – быть там и следить, чтобы материк случайно не поплыл на север с юга, а все остальное – решат за тебя», – говорили ему когда-то давно. И Вильгельм ведь знал, всего лишь запамятовал.
С каждым днем пейзаж за окном приводил Вильгельма не просто в ужас, а в оцепенение. Родственники умерших сидели по домам и молча провожали родных, не смея выйти наружу. На брусчатке появился тонкий слой пепла, налетевшего с костров сожженных мучеников.
К счастью Вильгельм узнал, что его организм стерилен, и накидывал черный плащ, длинные черные перчатки и ходил по улицам, пытаясь найти что-то светлое, почти не боясь людей. Но все впустую. Кто был жив сегодня – умирал через пару дней. И тогда Вильгельм решился на последнюю попытку.
«Хоть одного. Я же могу спасти одного, правда? Это не нарушение Кодекса, ведь люди принадлежат мне, я могу забрать одного!» – повторял он, поднимаясь в холм по скользкой брусчатке.
Он не знал, зачем ему Делла. Даже если бы она все еще жива, судьба ее была не такой уж и радужной. Он бы просто поиграл с ней и оставил где-то, может, выдал замуж за загипнотизированного мужчину побогаче, чтобы обеспечить девушке безбедную жизнь, но даже это казалось Вильгельму лучшим исходом, чем смерть от чумы.
А голос, отдающийся эхом в белоснежном холле Академии, в голове вторил: «Ты можешь только попытаться, Вильгельм. Тебе принадлежит лишь замок от Земли и людей, но ключ – всегда был и будет у них».
С крыши дома градоправителя лилась вода, а с возвышения видно, как что-то горело. Вильгельма приняли с опаской, но медальон сделал свое дело. Градоправитель механически отошел в сторонку, пропуская незнакомца внутрь.
Комната Деллы находилась на втором этаже. Она сидела там в накидке и со слезами на глазах, в которых отражались костры. Ее голос был тише обычного, а руки дрожали так, что Эльгендорф не мог поймать их. Она плакала, обнимала его и просила спасти, шептала так тихо, что дождь заглушал ее рыдания.