Будущая твоя
Шрифт:
Медленно проворачиваю ключ в замке. Едва успеваю открыть дверь, как лоб в лоб сталкиваюсь со своей соседкой по комнате. Высокая брюнетка, одетая в домашний лёгкий халатик, загораживает мне проход, предупредительно выставив ногу вперёд.
— Кх, Шевченко, ты променяла юридическую академию на разведение кактусов?
— В смысле? — На мою удивлённую реакцию соседка недоверчиво кивает головой, цокая языком.
— Не быть тебе актрисой погорелого театра. Что это за номер? Объясни.
Меня просто тащат за руку, из-за чего я едва не занимаю горизонтальное положение на полу. Спотыкаюсь,
— Етить-колотить! — Только и всё, что могу сказать.
— Что значит, етить-колотить?
— Это значит, что у одного напыщенного говнюка крыша совсем тю-тю. Поехала, — я наглядно показываю рукой, как может поехать крыша, но соседка не приходит в восторг от моей шутки.
Кактусы. Они повсюду! На полу, подоконнике, столе, тумбочках. Тут даже шагу негде ступить, как и яблоку упасть. Я оборачиваюсь по сторонам, пытаясь посчитать количество цветочных горшков. На шестом десятке сбиваюсь и забрасываю это неблагодарное дело.
— Тут ещё прилагалось это, — соседка протягивает мне в руки конверт, и я в спешке раскрываю его, надорвав уголок.
"Ты сама обрежешь свои колючки или предоставишь это дело мне?", — красноречиво гласит содержание письма.
Я едва не задыхаюсь от приступа гнева, когда нащупываю в конверте маникюрные ножницы. Вы только посмотрите на это "здрасьте"! Он мне ещё и орудие прислал, которым я должна обрезать колючки. Ну, ничего, Максим Соколовский! Я обрежу колючки, обязательно. С удовольствием повыдираю каждую, медленно наслаждаясь процессом. Только куда потом я их буду девать? Дайте-ка подумать?! Да, точно. В задницу. Запихну ему прямо в задницу. Полностью обезумев своей идей, я сижу на полу и срезаю с каждого кактуса колючки, а затем кладу их в целлофановый пакет.
К его дому добираюсь за двадцать минут. Захожу в знакомую парадную, ощущая приступ дежавю. Никогда не думала, что снова вернусь сюда. Оказалось, что Максим был прав, когда говорил, что я сама к нему приду. И я пришла. Только совсем не для того, чтобы стать его содержанкой!
Глава 17
Максим
Я допиваю бутылку виски, когда раздаётся громкий стук в дверь. Не открываю. Закуриваю сигарету прямо на кухне, погружаясь в мысли. Гости мне сейчас ни к чему, если не хотят попасться под горячую руку. Я в таком паршивом настроении, что лучше не показываться мне на глаза. Но кто-то очень настойчиво продолжает колотить в дверь, ни разу не стесняясь.
Поднимаюсь со стула и, опираясь руками о стенку, плетусь в коридор. Даже не смотрю в глазок, а сразу открываю дверь и меня едва не сбивает с ног строптивая девчонка. Делаю пару шагов в сторону, позволяя ей ворваться в квартиру. Она, как шквальный порывистый ветер, сносящий всё живое на своём пути. Я пытаюсь фокусировать взгляд на овале девичьего лица, но всё тщетно. Нет чётких линий, контуров. Всё двоится, плывёт…
— Я обрезала свои колючки. Вот. Держите, распишитесь, — всё происходит слишком быстро. Я даже не успеваю вовремя среагировать, как девчонка раскрывает целлофановый пакет и
Сука… Я не знаю, что за херню она вбила в свою блондинистую голову, но эта выходка переходит все границы. Пусть я и бухой в хлам, но пока еще в состоянии схватить девушку и скрутить в бараний рог. Она сопротивляется, царапается, кусается, а я только усиливаю тиски на женской талии.
— Отпусти. Поставь меня на пол, придурок, — кричит, как дикая хищница, вонзаясь в мои руки острыми ногтями.
Я сбавляю обороты. Ослабляю хватку и теперь просто сжимаю её тело, притягивая к своей груди.
— Что за выходки? — Опускаю взгляд на её губы и, чёрт, она проходится языком по их контуру, точно издеваясь.
— Что за кактусы, Максим?
— Не понравились?
— Нет, — отрицательно машет головой и тогда я совсем выпадаю в осадок, когда её растрёпанные волосы ложатся веером на женские плечи.
Я опускаю взгляд на изгиб шеи, а затем — вырез на майке. Опять эти шмотки, которые больше открывают, чем закрывают. Округлые полушария соблазнительно прорисовываются сквозь лёгкую ткань. Я даже вижу знакомые очертания сосков, когда опускаю взгляд ещё ниже. Эта пигалица ещё и лифчик не носит? Провожу ладонью по спине, между лопаток. Пальцы сразу нащупывают крючки. Значит, всё-таки носит.
— Ты издеваешься надо мной, принцесса? — Озвучиваю мысли и, не дожидаясь ответа, делаю резкий поворот.
Прижимаю трепещущее тело к стене. Блокирую все попытки сопротивления, заведя женские руки над головой. С лёгкостью удерживаю тонкие запястья и, не теряя ни секунды, погружаю язык в её манящий рот. Сначала она крепко сжимает челюсть и даже успевает меня укусить, но я не сбавляю решимости. С особым напором загоняю язык в её рот снова и снова, пока девчонка не смягчает свой гнев на милость. Я облизываю полные губы, касаясь каждого миллиметра. Вырисовываю затейливые узоры, смакуя её дыхание. Эти поцелуи распаляют меня всё больше и больше. В джинсах становится слишком тесно. Я поддаюсь вперёд и впечатываюсь в женские бёдра.
— Я хочу тебя, — шепчу ей в губы, не переставая целовать.
— Очень сильно хочу, девочка моя, — она окончательно сдается и тогда я разжимаю пальцы на женских запястьях.
Аккуратно приподнимаю девушку, хватаясь за ягодицы. Насаживаю на своё тело, заставляя широко развести бёдра и обхватить мой торс ногами. Она подчиняется. Сцепляет на моей пояснице свои щиколотки и крепко держится за плечи, ныряя тоненькими пальчиками под вырез футболки. Я несу её на руках, полностью уверенный в том, что сейчас произойдет. Сейчас я буду трахать её. Жёстко, грубо, зверски. Она мурыжила меня слишком долго, не подпуская к себе даже на пушечный выстрел. Но теперь она — моя. В моей абсолютной власти.
Я подхожу со своей ношей к кровати. И не разжимая объятий, падаю на постель, наваливаясь сверху. Одним движение разрываю майку, обнажая грудь. Лифчик. Он таки есть, но это трудно назвать бельем. Тонкое кружево белого цвета нагло облегает каждый миллиметр. Теперь я отчетливо вижу цвет её сосков. Бледно-розовые, выпуклые, с твердой горошиной. Я тянусь губами к этой горошине и не больно сжимаю её зубами, заставляя девчонку громко вскрикнуть.
— Макс, остановись. Не надо, — она произносит тихо и робко, но я не реагирую на её просьбу.