Будущее — дело темное
Шрифт:
— Как кулон оказался у Вердиша? — спросила я, когда она немного успокоилась.
Геллея снова вздохнула и отстранилась. Обвела взглядом меня, Ринна и отвлекшегося от дневника мэтра Вилгоша… и заговорила.
Эта история началась давно. С дружбы двух бесшабашных молодых людей — талантливого чародея и младшего сына императора, не обремененного слишком многими обязанностями. Это позже один из них станет великим провидцем, не единожды спасавшим Шрэтон, а второй — не менее великим императором, чье имя навеки сохранится в памяти потомков, а тогда…
Тогда их
Именно о том и твердили все легенды: пока бьется сердце хоть одного Вилорена — неприступны будут границы империи; пока в сердцах Вилоренов живет верность и честь — хранит их сама леди Удача.
Естественно, не всем это пришлось по вкусу.
Любые чары можно разрушить. Даже самые сильные. И в большинстве случаев не нужны сложные ритуалы — достаточно лишь точно знать, как чары были наложены. И сделать все наоборот…
Каким образом кому-то стало известно, как именно появилась защита Шрэтона, — история умалчивает. К тому моменту чародей возмужал, обзавелся красавицей-женой и дочкой, а его единственная младшая сестра училась в созданной им же школе, постигая азы теоретической магии.
Геллее было всего семнадцать, когда в ее жизни появился Береан Вердиш. Милый, обходительный, он дарил девушке ее любимые цветы, ждал после занятий, чтобы прогуляться, помогал с домашними заданиями — в отличие от нее он был уже состоявшимся чародеем и в магии, в том числе теоретической, разбирался превосходно. А еще интересовался ее братом, что в общем-то Лею не настораживало — Береан не скрывал, что восхищается им.
Ничего удивительного в том, что девушка влюбилась, не было. И ничего магического — тоже. Одно дело — внушить что-то мимолетное, и совсем другое — любовь. Фальши и сомнений в таком чувстве будет столько, что даже обычный человек заподозрит неладное, что уж говорить о сестре прославленного чародея. А чувства Леи были искренними и настоящими. Она даже кулон-фонарик Береану подарила — как оберег, призванный защитить любимого человека от зла. Вот только брату о своих чувствах девушка говорить не спешила: в некоторых вопросах обычно покладистый Лис становился слишком принципиальным и Геллея боялась, что он сочтет взрослого мужчину не самой подходящей для нее партией. Узнать маленький секрет Леи с помощью дара брат не мог — у него никогда не было видений ни о себе, ни о своих родных.
Но получилось так, что маленький секрет привел к большой беде.
Это случилось поздней весной, на одной из затянувшихся вечерних прогулок. Облаченный в черное мужчина, вынырнувший из густых зарослей, толкнул на тропу перед девушкой связанного, оглушенного молодого человека и потребовал, чтобы она, Геллея Гилен, сестра придворного чародея, сей же час убила ни в чем не повинного, до сих пор даже ни разу ею не виденного юношу.
Поняв, что помощи от Береана ждать не стоит, Лея тем не менее наотрез отказалась выполнять нелепое требование. Ей было страшно… очень страшно, и умирать конечно же не хотелось, но и лишить жизни другого человека для спасения своей она не могла.
Ни уговоры, ни угрозы не действовали, и тогда напарник Береана окончательно вышел из себя — и швырнул в Геллею не самыми полезными для здоровья чарами. Только девушка сдаваться не намеревалась… Ученица-теоретик, толком не владеющая магией, попыталась защититься. И кто знает, чем бы все закончилось, если бы не вмешался безучастный до того момента Береан, закрывший Лею своими чарами… и собой.
Нити слишком сложных чар Геллея не удержала. Незаконченные, они накрепко сцепились с плетениями мужчин… и взорвались.
Пожалуй, больше всех повезло юноше, так и не пришедшему в себя, — взбесившаяся магия его не коснулась. А впоследствии младший отпрыск рода Вилоренов даже не вспомнил о том, что с ним произошло. Товарища Береана убило на месте. Самого его, как казалось тогда, — тоже. С Геллеей же гремучая смесь чар сотворила нечто совершенно невообразимое. Ее тело стало терять плотность, становясь прозрачным, сливаясь с воздухом… И, наверное, вовсе исчезло бы, не появись на злосчастной тропе обеспокоенный странным поведением сестры Риллис. Он-то и сумел замедлить процесс. Но — не обратить вспять.
Лишь магия брата поддерживала ее жизнь, не позволяя превратиться в воздух. Хотя… было ли это жизнью? Геллея не взрослела и не старела, ей не требовались ни еда, ни сон, она могла менять свое тело, придавая ему любую форму, словно сама стала частицей магии. Нет, она не была мертва… но и жива — тоже.
После этого Риллис Гилен, полагая, что на этом все вряд ли закончится, и решил спрятать свою семью. Организовать видимость несчастного случая труда не составило; сложнее было постепенно стереть из памяти множества людей все упоминания о том, что у него вообще когда-либо была жена, дочь… и сестра.
И если Геллея осталась в школе, ибо при желании могла не попадаться никому на глаза, то Айлине и Ниссе пришлось исчезнуть. Все, что им досталось на память от мужа и отца, — его дневник и кулон. Зачарованный дневник девочка с намертво запечатанным даром все равно не смогла бы прочесть, но вместе с тем частица мыслей и чувств отца всегда была рядом с ней. Как и кулон, который Нисса никогда не носила. Об этом Риллис тоже позаботился, наложив несложные чары, когда вещь вроде и не нужна, а избавиться от нее и мысли не возникает. Не знаю, почему эти чары не подействовали на меня, позволив обратить внимание на дневник и кулон, — то ли выдохлись, то ли Гилен полагал, что через триста лет опасность минует и его потомки смогут без риска для себя узнать всю правду… То ли среагировали на пусть и не полностью, но все же пробужденный дар.
Айлина после разлуки с мужем прожила недолго, и Ниссара осталась одна. Но, верно, янтарный фонарик все же осветил ее жизнь, и судьба дочки Гилена сложилась счастливо.
Береану Вердишу, тело которого Риллис по просьбе сестры передал тиронскому посольству, тоже не повезло. Его честь по чести похоронили в семейном склепе, и кто бы мог подумать, что через три сотни лет он очнется от смертельного сна? Рождение наделенного силой потомка Гилена всколыхнуло магическое поле, и этот всплеск, незаметный для других, разрушил невольно созданное Геллеей плетение, освободив пленника.