Будущее есть. Горизонты мечты
Шрифт:
Брок не заметил, как Тая ушла. Да, конечно, он, как положено, подаст особое мнение. Это ничего не решит. Системы уйдут на Марс. А в одиночку до ядра не добраться. При глубинном спуске сначала с поверхности уходит пенетратор-носитель. Потом, когда пенетратор пробьет литосферу, с него запускается трансмантийный паром. Паром спускается через мантию, генерирует энергоканал у границы ядра. И туда отправляется термокапсула. Из всего перечисленного у Брока имелась одна капсула, ее только что прислали с завода. Сама по себе, без энергетической поддержки, она всего лишь бесполезная железка. Но что если…
Ночью Брок так и не пришел в свое бунгало. Не нашли его на ферме и на следующее утро.
Экраноплан летел над неправдоподобной гладкой серой равниной. На самом деле это был океан, покрытый слоем вулканической пемзы. Потом тень воздушного аппарата заскользила по застывшему лавовому полю. Когда-то в Типперери был большой полигон. Сейчас здесь стались только музей и автоматические системы, а из живых людей — один Карлос де Сильва, ветеран трансмантийных спусков.
Выслушав Брока, Сильва на несколько минут потерял дар речи. Пока он пучил глаза, топорщил усы и разевал рот, Брок разглядывал стоявший в кабинете макет исторического «Мамонта». Урановый котел раскалял вольфрамовую скорлупу, и тяжеленный шар проплавливал себе путь сквозь земную кору. Человек в таком аппарате находиться, конечно, не мог. По-настоящему экспедиции в земные глубины начались после изобретения генераторов силовых полей, способных противостоять любому давлению, излучению, температуре. Главное применение новые поля получили в космонавтике, открыв эру термоядерных планетолетов. Но и недра Земли открылись для кораблей, окруженных силовой защитой.
— Слушай, если ты шутишь… — подал, наконец, голос де Сильва.
— Не до шуток! Это последний шанс добраться до центра. Скоро и у тебя не останется здесь ничего, кроме музейной рухляди. Все заберут на Марс. Надо спешить, меня, наверное, уже ищут. Хотя вряд ли кто поверит, что я хочу запустить капсулу прямо отсюда.
— Я сам в это не верю! — де Сильва широко усмехнулся. — Твоя идея так безумна, что может сработать. Но ты понимаешь риск? Половина моих зондов не вернулись. И я не спускал их ниже двух тысяч километров. А ты хочешь уйти на шесть!
— Или глубже…
— Слушай, стервец, попробуй не вернуться! — Сильва крутанул на инвалидной коляске. — И не смей идти к нулевой точке! Последний полюс Земли — за мной!
Брок решил использовать для запуска капсулы стартовый комплекс автоматических зондов, которыми уже пять лет занимался Сильва. Зонд, как и термокапсула, не имел собственного генератора, его силовое поле питалось извне, через энергошнур. Теоретически мощности хватало, чтобы добраться до внутреннего ядра, но спуск обещал быть очень сложным. Он был бы и вовсе невозможен, не предложи Сильва отправлять следом за капсулой зонды ретрансляторы, которые должны были поддерживать энергоканал, связывающий Брока с поверхностью.
Он успел заскучать, пока капсулу спускали в камеру запуска. Наконец Сильва предупредил, что включает программу старта. Капсула вздрогнула в коконе замкнувшегося поля. На пару секунд закололо кожу. Обычные фокусы психики по заверениям медиков. Реакция сознания на пребывание в энергетическом «пузыре». Брок успел запоздало подумать, что надо было сообщить Тае, но перед глазами уже загорелось: «Старт!».
Капсула устремилась вниз, в земные бездны, протягивая за собой огненную нить энергошнура. Не успел Брок опомниться, как первые десятки километров были уже за кормой. Капсула прошла граниты, базальты, пересекла границу Мохо между корой и мантией и окунулась в жидкий астеносферный слой. Четыреста километров от поверхности! Брок продолжал спуск. Зеленоватый оливиновый расплав астеносферы сменялся вязкой пурпурно-черной шпинелью. Еще полтораста километров. Капсулу первый раз серьезно тряхнуло. Здесь, в слое Голицына, разделяющем верхнюю и нижнюю мантию, пролегал термобарический порог перерождения пород. Под нарастающими давлением и температурой шпинель уплотнялась так, что вдруг скачком превращалась в перовскит — что-то вроде расплавленного стекла, но с твердостью алмаза.
Он погружался во все более глубокие, плотные и малоподвижные слои мантии. Обычно паром добирался до ядра неделю-другую, огибая опасные аномалии, но капсуле надо спешить, идти напрямик. Впереди обнаружился «горячий плюм» — вертикальный стержень сверхплотной высокотемпературной массы. Он мог пробить защиту парома, но для капсулы, приспособленной к условиям ядра, не представлял угрозы. Тем не менее, чтобы не порвать энергоканал, Брок совершил боковой маневр, пройдя совсем рядом с плюмом.
Семь часов со старта! Над головой две тысячи километров земной тверди. Надо остановиться, подождать зонды-автоматы, запущенные следом Сильвой. Брок достал бутерброды. Подбросил упаковку в руке. Действительно, тяжелее! Капсула была вблизи гравитационного максимума. Сила тяжести увеличилась на одну десятую. А дальше будет снижаться, пока не дойдет до космической невесомости в центре Земли.
Брок задремал. Ему снился тот день, когда он приехал проситься в космонавты. Тогда, пятнадцать лет назад, тоже было великое противостояние, и по ночам в небе сиял красной горошиной Марс. Как все его сверстники, юный Билли бредил бледно-лимонным небом, пустынями цвета обожженной глины. В ареологическом кружке он был отличником и не сомневался, что обязательно будет строить первые марсианские города…. Но после центрифуги до теоретических экзаменов его просто не допустили. Во сне Брок вновь почувствовал тоску и отчаяние. Он уходил, глотая слезы, раздавленный центрифугой и обидой, обещая показать, доказать себе, всем…
Проснулся от боли в затекшей руке. Пока спал, сверху подошли зонды, подкрепляя канал. Капсула вновь устремилась в глубину. Впереди был слой Гуттенберга, бурлящая граница между мантией и ядром. Здесь ветвились, уходя вверх, гигантские суперплюмы, закручивались в циркуляции конвекционные потоки. Капсулу сильно тряхнуло, потом еще и еще… Брок не сбрасывал скорость, отчаянно маневрируя. Несколько раз казалось, что его вот-вот вынесет из канала, но каждый раз удавалось подправлять дрейф. Еще несколько напряженных минут, и мир вокруг кардинально изменился. Легкие силикатные шлаки мантии остались позади. Брок был в металлическом ядре!
Температура бурлящего расплава из жидкой серы, железа и никеля достигала пяти тысяч градусов — как на поверхности Солнца! Жидкое внешнее ядро таило в себе множество неразгаданных тайн, но Брок стремился дальше. Туда, где он еще не был, где не был еще ни один человек — к внутреннему ядру. Снаружи происходили по-настоящему фантастические вещи. Бушующий невидимыми штормами сверхплотный металлический океан порождал радиационные и магнитные бури. Гравитометры показывали стремительное падение силы тяжести. Брок чувствовал эйфорию от приятной легкости. В самое ближайшее время капсула должна была пересечь границу Лемана между внешним и внутренним ядром. Сейчас человек преодолеет еще один рубеж, поставленный перед ним природой!
Неожиданно от Сильвы пришел приказ немедленно возвращаться. Неужели у Карлоса сдали нервы? Но как остановиться на самом пороге открытия! Брок прервал связь. Судя по приборам, он был уже во внутреннем ядре! Скорость капсулы резко снизилась. Столкнувшись с неизвестными характеристиками среды, анализаторы варьировали настройки поля, предостерегая пилота от поспешных действий. Но Брок не мог ждать! Спуск продолжался уже двенадцать часов, а впереди были главные исследования. Брок лихорадочно водил глазами по приборам, стараясь зафиксировать все данные, свести парадоксальные, взаимопротиворечащие показатели в единую картину новооткрытого мира. Вместо тех задач, решение которых он надеялся найти здесь, возникали новые. В его воображении вспыхивали удивительные идеи, рождались невыразимо прекрасные гипотезы. Он шел к источнику ответов, а увидел перед собой бескрайнее море поиска, по которому можно было плыть дальше, плыть в бесконечность.