Буфет, полный жизни
Шрифт:
– Так что же, мма, – твердым голосом спросила мма Рамотсве, – можно назвать мистера Боболого дамским угодником или нет?
Мма Сионьяна уставилась на нее. Она все еще улыбалась, но ощутила раздражение в голосе гостьи, и улыбка ее поблекла.
– Простите, мма, – сказала она. – Я не собиралась так смеяться. Это потому что… ну да, вы коснулись очень забавной вещи, связанной с этим человеком. Он дамский угодник, но в особом смысле. Вот это и смешно.
Мма Рамотсве ободряюще кивнула:
– В каком же смысле он дамский угодник?
Мма Сионьяна хихикнула:
– Он из тех мужчин, которые беспокоятся насчет уличных девиц. Тех
Мма Рамотсве прищурилась. Очень интересная информация, хотя трудно сказать, что из нее можно извлечь. Все знают о проблеме девушек из бара, это наказание Африки. Грустно видеть их, в дешевых побрякушках, флиртующих с пожилыми мужчинами, которые должны бы что-то понимать, но почти никогда не понимают. Никому это не нравится, но большинство людей никак с этим не борется. По крайней мере, мистер Боболого и его друзья пытаются что-то сделать.
– Это безнадежная затея, – продолжала мма Сионьяна. – Они создали какое-то место, куда эти девушки могут прийти и жить, пока подыскивают себе более достойное занятие. Это около Африканского торгового центра. – Она замолчала и посмотрела на мма Рамотсве. – Но я уверена, что вы пришли сюда не для того, чтобы разговаривать о мистере Боболого, мма. Есть вещи поинтереснее.
Мма Рамотсве улыбнулась.
– Я была очень рада поговорить о нем, – ответила она. – Но если есть вещи, о которых вам хочется рассказать, я буду рада их услышать.
Мма Сионьяна вздохнула:
– Столько вещей, о которых хочется поговорить, мма, что не знаешь, с чего начать.
Это, подумала мма Рамотсве, неплохой знак. Она помнила предупреждение Розы и к тому же чувствовала, как вечер, драгоценный воскресный вечер, тает у нее на глазах.
– Что ж, я могу навестить вас в другой раз, мма…
– Нет-нет, – торопливо сказала мма Сионьяна. – Вы должны остаться. Я сделаю чай, а потом расскажу вам об очень странной вещи, которая случилась неподалеку.
– Вы очень добры, мма.
Мма Рамотсве сидела на потертом стуле, который принесла мма Сионьяна. Это моя обязанность, думала она, и надо сказать, существуют гораздо менее привлекательные способы зарабатывать на жизнь, чем выслушивать женщин вроде мма Сионьяны, которая сплетничает про дела соседей. К тому же никогда не знаешь, что может выплыть в подобных разговорах. Ее обязанность быть информированной, и неизвестно, какой обрывок информации, полученной таким образом, может оказаться полезным – например, сведения о мистере Боболого и девицах из бара могут пригодиться, а могут и нет. Трудно сказать.
Мма Макутси тоже была занята в это воскресенье, но не делами Женского детективного агентства, а переездом в свой новый дом. Самым простым было бы попросить мма Рамотсве перевезти в крошечном белом фургончике ее пожитки, но ей не хотелось. Мма Рамотсве не жалела своего времени и охотно согласилась бы помочь, но мма Макутси была независимой женщиной и решила нанять грузовик и шофера на час – этого должно хватить на перемещение ее пожитков в новый дом. В конце концов, не так уж много ей нужно перевозить: кровать с тонким матрасом
– Вы здорово все запаковали, – завел он разговор, пока они преодолевали короткое расстояние до ее нового дома. – Я все время перевожу вещи. Но у людей часто множество коробок и пластиковых пакетов, набитых вещами. Иногда у них еще есть бабушка, которую нужно перевезти, и мне приходится сажать старушку в конец кузова, где сложены вещи.
– Нельзя так обращаться с бабушкой, – сказала мма Макутси. – Она должна ехать впереди.
– Конечно, мма, – согласился молодой человек. – Люди, которые сажают бабушку в конец кузова, будут чувствовать себя виноватыми, когда она умрет. Они тогда вспомнят, что перевозили ее в конце кузова, но будет слишком поздно, чтобы что-нибудь исправить.
Мма Макутси вежливо ответила на это замечание, и конец пути они проделали в молчании. Ключ от дома был у нее в кармане блузки, и время от времени она дотрагивалась до него, чтобы убедиться, что он существует на самом деле. Она размышляла о том, как расставить мебель – ту, какая есть, – и как поискать ковер для новой спальни. Эта была роскошь, о которой раньше нельзя было и подумать; она всю жизнь, просыпаясь, видела утоптанный земляной пол или простой бетон. Теперь она могла позволить себе ковер, на который будет так приятно наступить, словно на свежую траву. Она прикрыла глаза и подумала о том, что ее ждет – роскошь иметь свой собственный душ, с горячей водой, и удовольствие, подлинное удовольствие владеть еще одной комнатой, в которой она сможет принимать гостей, если захочет. Она сможет пригласить друзей на обед. И никому не придется сидеть на кровати или смотреть на ее жестяной сундук. Она могла бы купить радиоприемник, и они стали бы слушать вместе музыку, мма Макутси и ее друзья, и разгова ривать о важных вещах, а все унижения, связанные с совместным пользованием краном, уйдут в прошлое.
Мма Макутси сидела с закрытыми глазами, пока они не оказались почти на месте, и тогда она открыла их и увидела дом, который сейчас показался ей не таким большим, но таким же красивым, с наклонной крышей и стоящими рядом дынными деревьями.
– Это ваше жилище, мма? – спросил шофер.
– Да, это мой дом, – смакуя эти слова, ответила мма Макутси.
– Вам повезло, – сказал молодой человек. – Здесь хорошо жить. Сколько пула составляет квартирная плата? Сколько вы платите?
Мма Макутси ответила, и парень присвистнул:
– Много! Я бы не мог позволить себе такое. На мою долю приходится половина комнаты вон там, на полдороге к Молепололе.
– Наверное, это нелегко, – сказала мма Макутси.
Они остановились перед воротами, и мма Макутси пошла по недлинной дорожке к входной двери. Это ее дверь, а туда, где жили другие жильцы, можно было попасть через дверь в задней части дома. Она ощутила гордость за то, что дверь на фасаде принадлежит ей, несмотря на то что та явно нуждалась в покраске. Это можно будет сделать потом, сейчас считалось только то, что у нее в руке ключ от этой двери, что квартплата за месяц вперед уже отдана и ключ принадлежит ей по праву.