Буфет, полный жизни
Шрифт:
– Такого клуба нет, – засмеялась Констанс. – А если бы был, мужчины не могли бы туда попасть, потому что у дверей стояли бы все девушки, какие только есть. И ничего не получилось бы.
Мма Рамотсве решила вступить в разговор. Уже много лет она не принимала участия в подобных беседах, и ей стало интересно.
– Все зависит от того, что вы имеете в виду под приятной внешностью, – сказала она. – У некоторых мужчин одно красиво, а другое нет. Скажем, красивые широкие плечи, но очень тонкие ноги. Тонкие ноги – это не очень красиво. Я знакома с одной девушкой, которая бросила хорошего бойфренда из-за того, что у того были тонкие ноги.
– Ох! – воскликнула Кокоцо. – Она плохо поступила. Если это был во всех отношениях хороший бойфренд, стоило ли бросать его из-за тонких ног?
– Возможно, ей хотелось рассмеяться всякий раз, когда она видела его ноги, – предположила Констанс. – А это ему бы не понравилось. Мужчины не любят, когда над ними смеются. Они не думают, что они смешные.
Это заставило мма Рамотсве улыбнуться:
– Очень забавно! Мужчины не думают, что они смешные! Это чистая правда, мма. Чистая правда. Над мужчиной нельзя смеяться, иначе он уйдет и спрячется, словно деревенский пес.
– Но это серьезный вопрос, – сказала Кокоцо. – Можно ли сказать, что у мужчины приятная внешность, если у него красивое лицо, но очень короткие ноги? У меня были такие знакомые. Они прекрасно выглядят, когда сидят, но когда встают и становится видно, какие у них короткие ноги, ты думаешь: «О боже, какие короткие ноги!»
– А иногда, ты замечала, – прервала ее Констанс, – замечала, что у мужчин ниже колена ноги бывают колесом? Это очень смешно. Мне всегда хочется засмеяться, когда я вижу таких мужчин.
Кокоцо вдруг слезла с ограды и принялась ходить по кругу, опустив руки и выставив вперед подбородок.
– Вот так ходят мужчины, – сказала она. – Ты ведь видела? Они ходят вот так, почти как обезьяны.
Было трудно не засмеяться, и, если бы мма Рамотсве думала, что эти девушки действительно так низко оценивают мужчин, она бы, пожалуй, нахмурилась, но, понимая, что им нравятся мужчины, очень нравятся, она засмеялась вместе с Констанс, которая повизгивала от смеха, глядя, как Кокоцо изображает… учеников! Очень точно, хотя она их даже не знала. Изобразить молодого человека такого типа значило изобразить их всех.
Кокоцо вернулась на место, и ненадолго воцарилась тишина. Для мма Рамотсве было, пожалуй, удивительно, что она сидит на какой-то ограде с двумя девушками, больше чем вдвое моложе ее, и разговаривает о мужчинах приятной наружности. Она видела этих девушек, когда проезжала позади радиостанции во время ланча, и не собиралась заходить сюда до второй половины дня, но потом поняла, что это именно то, что ей нужно. Поэтому она поставила свой белый фургончик за углом и вернулась как бы нечаянно, словно человек, который прогуливается в свой обеденный перерыв. Она остановилась у входа на парковку и подошла к девушкам спросить время. Все получилось легко. За вопросом о времени последовало замечание на тему, как утомительно ходить по городу, не станут ли они возражать, если она посидит рядом с ними несколько минут, пока не соберется с силами?
Разумеется, она подозревала, что эти девушки сидят здесь совсем не потому, что это просто ограда. Это была ограда радиостанции, и эти девушки наблюдали за входом в здание. А если спросить себя, почему такие девушки наблюдают за входом на радиостанцию, станет ясно, что наблюдают они не за теми, кто входит, а за теми, кто выходит. И среди тех, кто, возможно, выйдет, кто привлекает внимание модных девушек лет семнадцати, кто это может быть, как не мистер Спокс Спокси, популярный диск-жокей и известная на радио персона?
Шоу Спокса Спокси, которое шло с девяти утра до половины второго дня, «Отличное время со Споксом», было любимой передачей молодых людей в Габороне. Ученики слушали его во время работы, хотя мистер Матекони, чувствуя, что терпение его кончилось, с вызовом его выключал. Он отличался хорошим вкусом и не терпел пустой болтовни, которая буквально наводнила все радиостанции. Мма Рамотсве не интересовал Спокс сам по себе, но, как это ни странно, его имя стояло вторым в списке поклонников мма Холонги. Это значило, что мма Рамотсве предстояло рано или поздно с ним поговорить.
– Вы слушаете эту радиостанцию? – спросила она как бы между делом.
Констанс всплеснула руками:
– Все время! Все время! Это лучшая станция. Новейшая музыка, новейшее все и…
– И конечно, Спокс, – добавила Кокоцо. – Спокс!
Мма Рамотсве изобразила удивление:
– Спокс? Кто этот Спокс? Он играет в группе?
Кокоцо засмеялась:
– Ох, мма, вы совсем не в курсе. Спокс ведет шоу – лучшее шоу, какое только можно услышать. Как он говорит! Господи! Он говорит о музыке, и его прямо видишь перед микрофоном!
– И у него к тому же приятная внешность? – спросила мма Рамотсве.
– Просто сказка, – сказала Констанс. – Самый красивый мужчина в Габороне.
– Да и во всей Ботсване, – предположила Кокоцо.
– Боже! – воскликнула мма Рамотсве. – И мы сможем его увидеть, если просидим здесь достаточно долго? Мы увидим, как он выходит?
– Да, – отозвалась Констанс. – Мы обычно приходим сюда раз в неделю, чтобы просто увидеть Спокса. Иногда он с нами разговаривает, иногда машет рукой. Он думает, что мы работаем вон в том здании и сидим здесь во время ланча. Он не подозревает, что мы приходим посмотреть на него.
Мма Рамотсве сделала вид, что заинтригована.
– Сколько лет этому Споксу? – спросила она.
– Самый лучший возраст, – сказала Констанс. – Ему двадцать восемь. А день рождения у него…
– Двадцать четвертого июля, – договорила Кокоцо. – Мы придем в этот день с подарком. Ему это понравится.
– Вы очень добры, – сказала мма Рамотсве.
Она какое-то время изучала девушек, пытаясь представить себе, каково это – поклоняться человеку, так сказать, из другого мира? Откуда такое отношение к людям шоу-бизнеса? Что в них такого особенного? Тут она остановилась, потому что вспомнила Ноте Мокоти и свои собственные чувства к нему, давно, когда она вряд ли была старше этих девочек. И она перестала удивляться. Мы не должны забывать, что значит быть молодым и думать и вести себя так, что потом это может показаться глупым.