Буги-вуги
Шрифт:
— Ты, Миня, скажешь. Я к этой и в голодный год за сто блинов не подойду.
— Поменяемся потом.
— А твою прелесть, Минюшко, только по пьянке, но мне, как ты хочешь, ведро не выпить.
— Норма-а-а-альные телки.
— Ну, давай. Сними. Ты сними их сначала.
— Да в один удар.
— Флаг тебе в руки.
— Милая моя, эх, да взял бы я тебя!
— Миня-Миня-Миня, я с тобой, — вмешался Лёлик
Лёлик звезды клеит на спинку кровати. Звезда — десяток. Там этих звезд — будьте любезны. Трихомоноз у Лёлика давно уже хронический.
А Миня может. С его-то вертлявым языком… Миня — жох. По трое в день в общагу приходят. Сами.
Чечевицы эти ошиваются здесь каждый выходной, да и на неделе появляются. Скучно им без музыки и водки. Снимутся, попьют-поедят на дурняк, дернут их — и счастливы. Лет по девятнадцать лахудрам: веки бардовые, губищи-вафлищи лиловые — помада такая: на упокойников похожи. Бляди блядьми, на блядях сидят и блядьми погоняют.
— Дур ебать — только хуй тупить, — банально наразмышлял я.
— Тебе ж прынцессу подавай. Найди проститутку, да чтоб еще и целка была.
— Ему кысаньку надо. Барсика. Помурлыкать…
— Кто любит прачку, кто маркизу.
— Правильно, Серый, — сказал Минька. — А чего не поиграться, титечки не помять? В сладких муравах у нас. И-их!
— Там мрамор. Бархат. Шелк. Мышиный глазок! А чего эти мандолины? Всё висит, тьфу! Как представлю — сколько народу им в пасть вкладывало…
— Мне надо шкуру какую-нибудь на зиму, — сказал Маныч озабоченно. — Надо искать старуху какую-то. Пожрать хоть будет готовить. Хорошо будет готовить — пистон ей толковый, нет — янки гоу хоум. Скучно одному. Тараканы и те вымерли, гонять некого. Надо, надо стервь какую-то. Ну не дело же самому по магазинам ходить — вон за яичками очередюга какая. Кислятину какую ни то приготовит, рубаху простирнёт — всё мудренее.
— Ой, Артуха, тут такие тёти по двадцать лет — сметана на сливочном масле, — только свистни, в очередь встанут. С молочными-то зубами, а? Не кой те леший беззубую? С сиськами до полу? Найди деваху бодрую, на это дело крепкую. Ядрёную, как майский день. Чтоб скакала до потолка.
— На хрена мне с козявками в носу? Что я с ней делать буду? Ах, бэби, бэби, баю-баю, на банджо блюз тебе сыграю. Бабу надо замужнюю. Годов так тридцати… А лучше под сороковничек — самый сок, без закидонов, спокойную уже, перебесившуюся. Чтоб в магазинчике там, поварихой где-нибудь работала, мясцо-маслецо носила. Этим сикухам про звезды надо, цветик-семицветик… Я уж разучился давно. Капризы заведут… Шекспира всякого. Ну их в катманду. А тут уж, — он ребром ладони поставил печать, — знает: зачем, и что, и к чему. Да и, — он махнул рукой, — со старушатами стараться не надо, сунул пару раз, у нее уже и кисель потек. А что эти бодрые? Я и так еле живой, трудиться еще на ней. Мало того, что ничего не могут, на троечку с минусом еле-еле; с малолеткой свяжешься — не развяжешься: поебёшь, так горя хватишь — через год она родит.
— Да пусть родит. Докажи что я.
— О-хо-хо. Шустрый какой. Докажут, Миша. Докажут. И пойдешь на цугундер полюбить тоску. Были случаи, знаем. Не такие орлы залетали. «Докажи». Так докажут, что ёбаной. Напишет заяву в ментуру: из-на-си-ло-ва-ни-е. На пупе завьёшься, будто яду хватил.
— Н-да?
— Да. Два.
— Всё то вы знаете, Василий Иванович. Везде-то вы бывали.
— Хватит спорить. Всё равно не подеретесь. Пора уже, пошли.
«Квины» своё черное дело сделали: два чудака подошли «Флойд» заказать. «Маней» из «Дак сайд».
Кабацкий музыкант должен играть и знать всё. «Флойд» — так «Флойд», «Яблони в цвету» — значит «Яблони в цвету». Хоть гимн Уругвайской народной республики. Но «Маней» мы никогда не работали. На такой эльбрус замахиваться и в голову не приходит. Так-то обычно хорохоришься, отговорочки какие-то лажевенькие.
Маныч на наше меньжевание — ноль эмоций. Бабки взял, парням пару слов сказал, потом на нас Змеем Горынычем наехал.
— Опизденели? От башлей отказываетесь? Хабар прёт — надо работать! Да мы «Боже, царя храни» играли. В Москве! Музыканты, бля. Три аккорда вашей «Маней» [49] . Что? «Маней» не слышали ни разу? Играй риф до посинения — и всё. После перерыва будем делать. На саксе, бля, запиндюрю — на ушах пойдут.
49
Pink Floyd — Money
http://www.youtube.com/watch?v=Xl6NfQyNLto
Что-то охмелел он быстро с сухого. Вроде спокойный всегда такой. Но, правда, в прошлый раз Челентано вот так вот в перерыве сделали, да еще на два голоса умудрились спеть на тарабарском-то языке. Проканало, да еще и в кайф. Да и хабар за последнюю неделю впервые превысил стратегическую отметку «100». А имея «квартал» за вечер, это знаете ли… У нас не Сочи. У нас трудовой рубль из мозолистой руки ветер не вырвет.
Пропустив стакашек кисленького в перерыве, Маныч подобрел. Анекдот припомнил. К случаю.
Ковбой заказал в баре стаканец виски. Пока раскуривал сигару, на стойку вспрыгнула обезьянка и засунула конец хвоста в его стакан. Ковбой, естественно, не то слово что разозлился: «Чья макака, вашу маму?» Отвечают — нашего пианиста. Он подходит к тапёру и грозно говорит: «Твоя макака мочит хвост в моем стакане!» Пианист бодро отвечает: «Нет проблем!» Начинает молотить по клавишам буги-вуги и запевает: «Твоя макака мочит хвост в моем стакане…»
Во втором отделении мы даем народу оттянуться. Они подзагрузились, подзасиделись, сейчас пора пар выпускать, ламца-дрица-гоп-ца-ца, пусть ноги позадирают. Три-четыре вещицы энергичных, одну распевную — такой разворот. На усилителе списочек лежит, против каждого нумера буковка. Буковка «м» — медленная, танцевальная — «б» — соответственно, поскакушки. Чтобы в памяти не перебирать, что да о чем. Можно просто, по системе Станиславского, сплошь заводные отбивать, чтоб призадумались, да сыр изо рта вынули. Им же сниматься надо, а это, в основном, в ритме вальса делается. Есть другая тактика: патриотической песней томить. Не теми песенками, что из каждого окна, не теми, что всеобщей любовью пользуются. А совсем напротив. Но обычно играем то, что самим хочется. «Машину», или какую-нибудь лабуду, квадрат в ми мажоре — каждому наиграться хватит, свое «мастерство» показать.
Всё это примитивная психология: человек поддал, расслабился, ему же подпеть хочется, слова знакомы повторить радостно: «а где же ты была, с кем же ты была-а». Потом тот факт, что какой-то федя для своей чмары «Лебединую верность» заказал и это событие стало общеизвестным (мы же широко освещаем: «А сейчас мы передаем наилучшие пожелания нашей дорогой госте Анюте, в день ее самого любимого праздника — дня рождения. По просьбе ее близких друзей…» и те де) и других на то же финансово-убыточное мероприятие толкает: кому покуражиться, кому перед бабой карманом позвенеть. Кому как.