Буги-вуги
Шрифт:
Мы тоже к прореженным деревцам спустились, завернули было за амбары краснокаменные, а тут из-за них собака выскочила с матюгами, за ней морда — за год не обсерешь, три толстяка, а не морда. Сначала было разулыбался, а потом просек, что мы тут шестая нога — завернул. Пошли вдоль сеточки, что дорожку огораживает и всего через ничего лес раступился и, как в сказке, открылось озерцо.
Пахн уло плотвой, камышами, осокой. Дорожка к купальням привела. Ладненько всё, стругано-лакировано, паяльной лампой текстура выявлена, резьба вологодским кружевом, конёк-горбунок полететь собрался,
Иголки с сосен падают.
Небо голышом плавает.
Эх! — только и выговоришь.
Перекурили еще, поплевав в набежавшую волну, согласились, что надо б на рыбалку и пошли обратно. У подъезда уже и места нет, все флаги и стяги — будет дело. Прошли к инструменту. Чем заняться, куда деваться, только и делать, что вид озабоченный.
Молодо-зелено комарьем клубится: девочки бледненькие, девочки кругленькие и просто на вид мотыги — всех тварей, как у Ноя на ковчеге.
— Едут, едут!
Все за порог. Мы — на товсь!
На крыльце суматоха, возгласы, фотоаппараты стрекочут, посуда уже бьется. Вплывают расписные. Маныч на клавиши рухнул: взбурлила, рванулась к потолку вечная ЗАГСовская мелодия. Выше ногу, тверже шаг. Только раз бывают в жизни встречи. Минька по тарелкам щеточкой, Лёлик пробасил, я кочумаю — лишний, — Маныч на себя перинку перетянул. Тут же он отмашку дал, умца-умца, вальс вступили. Прославленный вальс, как Маныч говорит, правофланговый, без нафталина, вальс, для тех кому дороги подмосковные вечера — «Домино». С органом это очень даже ничего. Что ни говори, не «Перле-2», хотя хорошему игроку и «Перле» — «Вермона».
Молодожены продемонстрировали умение в и-раз-два-три и приземлились за столом.
Круговоротом вокруг невесты подружки вьются. Миня меня локтем в бочину — ну что, брат Пушкин? А что такое? Как что? фотоаппарат настрой! Ба! Козы эти, что на дачи мы с Миней гоношились, тут же, с невестой рядышком усаживаются, и от хахалей им отбоя нет, и слева и справа, прилипли — не отстают, стулья пододвигают.
— Закондорим? — спросил Маныч, — пока рассаживаются?
Вступили «Эль кондор паса». Перуанскую народную мелодию, как на пластинке Саймона и Гарфункеля указано [82] . Аккуратненько замастырили, под сурдиночку, с претензией на интеллигентность.
82
Simon & Garfunkel — El Condor Pasa
http://www.youtube.com/watch?v=pey29CLID3I
http://www.youtube.com/watch?v=WuG35Tbrtbw
Наконец, там вроде бы перестали стульями двигать, угомонились. Всё. Шабаш. Теперь до нас дела нет и надолго.
Первый вопрос любой свадьбы: ну, что там молодые? каковы из себя?
Невеста, надо признать — прима. Снегурка. А жених явно непородист, столбовой провинциал, рожей и кожей не вышел. Костюм, правда, с отливом, но по сравнению с цветком душистых прерий…
По праву руку от невесты — подружки. Смотрю я на эту кисулю, что Минька в общагу приводил… Где салфетки, слюни вытереть? Да и та, про которую он цельный месяц мурлыкал на сон грядущий, видной оказалось девахой, покрупнее только. Шерочка с машерочкой. Обломилось всё тогда, не помню уже и почему, не получилось у Мини что-то, а мне и подавно не до того было — курсовик и матросские сопли — всё разом на мозги капало.
Нет уж. Хорошая есть пословица: на чужой каравай, и так далее, продолжение все знают. Есть и еще на эту обширную тему: хороша маша, всяк сверчок. Наверно и это не край. Поделился мыслью с Манычем, уминавшим старательно оливье.
— Я тебе больше скажу, — отозвался Маныч, не прожевав, — как волка ни корми, а у слона хуй все равно больше.
— Удивительные рядом, но они запрещены, — включился Лёлик, слышавший разговор с самого начала.
— Чего вы там? — перегнулся через стол Минька.
— Это ты что ли этих колотушек запеленговал? — спросил его Маныч.
— Для чего мед? Чтоб я его ел, — ответил Минька голосом Винни-Пуха. — А что за брызги шампанского?
— Да Серый жениться хочет.
— Пропьем, только рот открой.
— Жену-то не выбросишь в окошко. Цирлих-манирлих надо разводить. Гулять на цепочке. Друзья только женатые. Полтинник на обед и сигареты. — Маныч цыкнул зубом. — Хлопот полон рот, а перекусить нечего.
— А что, Маныч, опыт есть?
— Сходи за шерстью, вернешься стриженый.
— Вай-вай-вай. Жану нэмножка лублю, нэмножка баюсь, нэмножка другую хачу.
— А я больше двух месяцев с бабой не могу. Рублю и всё. Не хочу и никаких объяснений. Приходящая няня — вот самое то.
— А чего? Правильно. Ну, на рупь дороже. Зато чисто, помыто, сготовлено. Тебе любовь что ли нужна? Забрался на нее и представляй что хочешь. Русский мужик известно: любит одну, женат на другой, а живет с третьей.
— Я и говорю, что с одной бабой, это все равно, что все время петь одну и ту же песню.
— А какая разница? Устройство-то у всех одинаковое.
— Поп и дьякон — есть разница? Один подает, другой кадилом машет.
— Ох и спецы. Вас на радио надо. В программу «Вопросы на ответы радиослушателей».
— Я вот не понимаю, — озабоченным голосом сказал Лёлик, — чего они по молодости детей заводят? Или из вредности. Или из упрямства. Прямо с ума сходят по ребятеночку. Из себя вылезают, умиляются, сю-сю-сю, тю-тю-тю. Пеленочки-распашеночки, сюсеньки-масюсеньки. Шу-шу-шу между собой, улыбочки эти ёбнутые — всё переговорят, перечешут, расплетут-заплетут. Так. Родила. Наигралась быстренько, а потом его ненавидит. Орет на него и так лупит, только трещит. Только головёнка дергается. На кой хер, спрашивается, рожать, чтоб потом так ненавидеть? Точно-точно. Сами рассказывают. Потом-то понимают, что это и по рукам и по ногам, а уже морщинки полезли, уже не пэрсик, а она еще не навертелась пиздом-то.
— А любовь, как сон, стороной прошла, — спел Минька.
Мы на отшибе, в уголочке, у инструмента. Да так оно и спокойней, никто косяк на тебя не давит. В своем монастыре.
Две бутылки шампанского, что притулились на столе, мы оприходовали по-пожарному, чего там газировку меж зубов цедить, салаты подмели в подлиз, как и положено в наши годы молодые, от хлеба, по ресторанному прикрытого салфеткой, и от того, кроме салфеточки ничего не осталось. Мы сюда не манерничать приехали, вилка в левой, ножик в правой. Поиграть бы — аппарат простаивает, и какой, между нами, мальчиками, аппарат. Руки чешутся.