Бухта Бо [СИ]
Шрифт:
Кажется, я покраснел. Из всех снадобий, мне был известен лишь сомнительный бальзам Весельчака Иоганна.
— Понимаю, понимаю, — поспешил сгладить неловкость Мейсон. — В этих суровых местах ланцет хирурга, куда действеннее, чем плошка с целебной мазью. Однако, если вы не против, можно было бы собрать на досуге собрать небольшую аптеку.
Разумеется, я не возражал!
А, когда вечером, мы увидели молчуна Хосе и Мейсона, беззаботно болтающих на пляже, стало понятно, что само Провидение привело в бухту святого отца.
Перед ужином Мейсон прочёл короткую молитву и, клянусь, мы впервые почувствовали себя не заброшенными странниками на краю света, а добрыми христианами у себя дома.
— Дружище, — выразил нашу общую мысль Генри, — к чёрту ваших дикарей. Оставайтесь здесь.
— С превеликой радостью задержусь на несколько дней, — кротко улыбнулся отец Мейсон. — Признаться, я до смерти боюсь этих индейцев. Да и небольшая передышка мне не повредит. Днём буду в вашем распоряжении, а вечерами займусь приведением в порядок своих записей. Вот уже несколько лет, как я занимаюсь поиском и описанием местных языческих храмов и изваяний.
— Да тут для вас просто рай, — захохотал Генри. — Хосе, проводишь завтра святого отца в Обезьяний Храм?
— В храм? — удивлённо обвёл нас глазами Мейсон.
— Ну, как же, — беззаботно продолжал Рыжий, — знаменитое капище Золотой Обезьяны. Малыш Хосе нашёл его!
— Не разыгрывайте, — отмахнулся святой отец. — Это всё легенды для искателей сокровищ. Местные племена поклоняются Пернатым Змеям и Ягуарам, а не мартышкам.
Тут уж все заговорили, перебивая друг друга. Подумать только, миссионер не верил в существование Храма! Генри потребовал немедленно отправиться туда, однако, Мейсон, сославшись на сумерки, предложил отложить поход до завтра.
— Надеюсь, Обезьяна за ночь не скроется в джунглях, — иронично усмехнулся святой отец.
— Никакого идола, — казалось, Бо, даже несколько обиделся, — там нет. Но само святилище в полном порядке.
— И эсквайр сказал, мол, это тот самый Храм и есть, — горячо вступился Генри.
— Эсквайр? — поднял брови Мейсон. — Я-то думал, что набрёл на четвёрку отшельников, а у вас тут, вовсю, кипит жизнь.
— Позвольте, — сел поудобнее Бо, — я расскажу обо всём по порядку.
И, закурив трубку, он поведал Мейсону о капитане Рене; о схватке с фрегатом; о братьях Фаричелли и чёрной оспе; о капитане Сантьяго; о появлении Генри, Хосе и Креветки; об эсквайре Джонатане Расселе и его поисках Храма; о Аннабель и Торресе.
— Невероятно, — время от времени повторял Мейсон.
— Оставайтесь, — хлопнул его по плечу Генри. — У нас скучать не придётся.
— Чего уж греха таить, — продолжил Папаша Бо, — но палящее солнце и убаюкивающий шелест волн способствуют некоему умиротворению и апатии. А если у вас нет неотложных дел, то требуется изрядная сила воли, что бы выбраться из прохладной тени. Поэтому, когда на рассвете нас разбудило пение псалмов, каждый в душе проклял нового гостя. Позёвывая, я вышел из дома и увидел Мейсона, идущего от моря и приветственно машущего мне рукой. Без сутаны, голый по пояс, он казался скорее воином, чем священником.
— Гляньте, док, — удивлённо зашептал, подошедший сзади Генри. — А у святого отца места живого на теле нет.
Действительно, я насмотревшийся за свою жизнь на раны, мог бы поклясться, что Мейсон побывал в переделках.
— Жизнь миссионера, не сахар, — словно отвечая нам, подмигнул Мейсон. — Через что только не приходится пройти, неся слово Божье дикарям.
— А я-то всегда считал, — ухмыльнулся Рыжий, — что ваш брат всё больше растит брюхо, да гоняется за хорошенькими прихожанками.
— Ты, Генри, — расплылся в улыбке святой отец, — читаешь мои мысли. А, почему бы и нет? Принимайте в свою команду, мистер Бо! Отстрою часовенку, получу разрешение и буду служить мессы. Обзаведусь прихожанами из заблудших душ, окрещу парочку местных племён и заживу себе, как архиепископ.
— С удовольствием, отец Мейсон, — подержал я его. — Вот, только с паствой, боюсь, будет не богато.
— Не скажите, любезный Бо, — серьёзно ответил он. — По–моему, ваша бухта самая посещаемая на всём побережье.
И он, повернувшись к морю, указал на крохотную точку на горизонте.
Капитан шхуны, вставшей у берега на якорь, не отличался хорошими манерами.
— Клянусь своими потрохами, — заорал он, едва ступив на песок пляжа, — я не вижу тут никакого лекаря. Двое мальчишек, рыжий верзила, поп и худой оборванец. Где вы прячете своего костоправа, чёртовы ублюдки?
— Я доктор, сэр, — шагнул к нему Бо. — Боюсь, что вы не слишком–то любезны, тем не менее, готов помочь.
— Хм, — недовольно буркнул тот, — выбирать не приходится. Там, в шлюпке, трое моих парней собираются отдать Богу душу. Уж не знаю, что за напасть с ними приключилась, но мне не хотелось бы их потерять. В местных портах хорошего моряка не найти, одни головорезы, да пропойцы.
Бо, не слушая бранящегося капитана, подошёл к больным. Двое лежали без сознания, третий же, закрыв глаза, стонал.
— Дизентерия, — потрогав лоб одного из них, вполголоса сказал Мейсон. — Дело плохо.
Бо с надеждой посмотрел на него. Он знал, что болезнь заразна и смертельна, но, вылечить её можно. Мейсон же вчера говорил, что знает толк в лекарственных растениях.
— Капитан, — тон святого отца не допускал возражений. — Вся ваша команда больна. Понимаете меня? Не только эти трое, а вся команда. Кстати, включая вас самого. Пока большинство моряков на ногах, разбивайте лагерь вон там, у кладбища. Мы же, с доктором, займёмся приготовлением лекарства.
— Какой, к дьяволу, лагерь у кладбища? — заорал, было, капитан, но взглянув в глаза Мейсона, внезапно притих. — Что с нами, святой отец?
— Дизентерия, — коротко ответил тот. — И время сейчас работает против вас. Всю команду, включая вахтенных, на берег.