Бухта Надежды. Первый шторм
Шрифт:
– А я и нэ бурчу! – не сдавалась кума.
– От и нэ бурчи! А дитэй все ж поклич 12 !
На всю эту перебранку из дома, стоявшего напротив летней кухни, выглянул мужик в белой майке и растянутых трениках с одностволкой в руках.
– Людка, хто там?! – уставился на взвинченную жену тот. – О! Колюня, цэ ты? Людка, ты чого голосуешь, як потерпевшая?
Мужик опустил ружье, уставившись на кума и его спутников – явно городских, судя по дорогой машине и одежде, хоть один из мужиков и пацан были сильно побиты.
12
поклич (укр.)– позови
– Та от жинка твоя розийшлася як Волга по весне.
– И ничого я не розийшлася!
– Людмыла, чорта тоби пид пэчинку! – затряс сжатой в кулак ладонью хозяин дома. – Чого ты пащэкуешь 13 , Трясця твойий матэри!
– Ну а чого вин дитэй забырать прыихав, а нэ проспався? Куды я ёму дитэй отдам? Шоб вин и йих топором… – Женщина вдруг расчувствовалась и начала смахивать набежавшие слезы подолом халата.
– А налыть человеку рюмку на опохмел, не? От дурна баба! Заходы, Колюня, опохмелышся!
13
пащэкуваты (укр.) – орать дурным голосом
– О! Ото дило! – обрадовался Юркин родственник, открыв скрипнувшую давно не смазываемыми петлями калитку и припустившись на полусогнутых к куму, абсолютно позабыв о других своих родычах. – А то сразу «проспысь, проспысь»!
– Ну, я смотрю, что здесь все как обычно… – растерянно пробормотал Константин, пребывая в некотором ступоре от местного колорита.
– Так что делать будем? – поинтересовался Степан.
– Тут нам делать нечего. У Коли, вроде, все нормально, не считая гибели Марии… Так что поедем лучше уже к твоим. – Константин Аркадьевич повернулся опять к Николаю и крикнул. – Ну ладно, Коль, поедем мы!
– Ага, ну пока… – махнул на прощанье рукой Коля и поспешил за скрывшимся за дверью кумом. Людмила, хозяйка дома, только недовольно покачала головой и вернулась в кухню.
– Ну, поехали.
На обратной дороге, когда уже выезжали из села, дым над пожарищем практически рассеялся, хотя белесая дымка и запах все еще присутствовали.
– Хреново как-то на душе… – вздохнул Константин, потирая ушибленную скулу.
– Ты из-за Коли-то? – повернулся к попутчику Степан.
– Ну да. Непонятно что творится, а ему лишь бы нажраться до поросячьего визга. Детей сплавил и за бутылку. А не дай Бог какой-нить мертвяк в деревеньку забредет…
– Да они там с ружьями, судя по куму твоего родича.
– Да с ружьями-то с ружьями, но в случае чего не спасут они селян.
Снова выбрались на трассу, тянущуюся вдоль канала. В машине повисла гнетущая тишина… Справа от дороги замелькали серые деревья – акации да тополя, которые летом, покрывшись изумрудной зеленью листвы, давали тень для многочисленных рыбаков, уменьшающих популяцию рыбы в каналах. Хотя некоторые участки защитной полосы были вырублены и теперь были словно проплешины среди густой засадки, только пенечки торчали из земли – старые деревья пошли на дрова, а новые так никто и не удосужился посадить.
Конец ознакомительного фрагмента.