Букет белых роз
Шрифт:
— Грелль, я…
Но Юли, повернув к нему голову, не успела.
Покинул мгновенно.
За крыльями — больше ничего, кроме танцев оторвавшихся листьев.
Ее обнимали пустота и холодный морской воздух.
Как и прежде.
Схватившись за виски, Грелль бессильно застонал и откинулся на спинку кресла. Воспоминания душили его и прибавляли вдвое больше мучений. Чего он явно не хотел, но принял это.
— Почему… почему… — вопрос без ответа, — почему я не смог противостоять ей?
***
Белое
Голова опускалась все ниже, а плечи искривлялись. Еще чуть-чуть, и Ангел задохнется.
От чувств, как заново родившихся, от сопротивления, сковавшего ее волю.
От страха и смелости одновременно.
— Нет, нет, нет… — неосознанно шептали губы, в которые попадали соленые слезы. — Я не могу так…
Эш с верностью пса ждал прихода невесты у алтаря. Он ждал, когда пройдет между двух рядов, оставляя за собой ползущий шлейф платья, ждал, когда она согласится стать его навеки и подарить поцелуй, скрепляющий их семью.
Ждал. Изо всех сил.
Широкую талию перехватывал серебряный пояс, а под шеей пестрил сапфир, скреплявший кружевной галстук. Все ангелы были красивы и во все времена. Никто не был исключением.
Даже…
— А где твоя милая Юлиэль? — толкает в плечо друг жениха, рыжекудрый хранитель с двумя сложенными крыльями за спиной.
Эш действительно любил девушку. Он протянул ее сердце, и ждал, когда же возьмет и согреет в своих руках.
— Она придет… Потерпите. Еще несколько минут.
Но казалось, что он уверял не священника и присутствующих, а самого себя.
Он отдавал сердце. Он видел, как она берет его…
Слышит сквозь пелену мыслей:
— Не терзай себя. Сбежала твоя невеста.
…берет и вдребезги разбивает.
Эш отрицательно замотал головой.
— Я не верю в это…
Рыжекудрый свидетель незлобиво усмехнулся:
— Думаешь, ты в точности прав?
Впоследствии жених еще раз скользнул глазами сквозь строй изучающих, задумчивых, полных ожидания взглядов.
Вдруг… Увидел в верхнем окне улетающий облик невесты. С каждой секундой она превращалась в белую точку в лазури неба. Исчезала.
Ошеломленный ангел, все еще не верящий произошедшему, прошептал так тихо, что его могло слышать только сердце:
— Юлиэль…
***
Крылья разрезали воздух, унося куда-то сквозь туман облаков в пропасть. Разгонялась до самой крайней скорости, будто потеряла контроль и обезумела враз и надолго.
Задыхалась, но спешила что есть сил. Да и те — терялись без остатка.
Когда Юли покидала Небесный мир, то чувствовала себя как на вольном воздухе. Она улетала дальше. Пусть даже ангелы были добры, но там Юли считала себя абсолютно чужой.
Никому не нужной.
Улетала вниз, как с обрыва, но вполне могла спастись. Только сейчас она позволила себе быть беспомощной, скрыть эту силу под маской.
Потому что он… Он во всем виноват.
И теперь, падая с неба в протянутые руки Алого Жнеца, девушка больше не хотела убивать эти чувства.
И он — держал ее сильно, как будто солдат, который вот-вот уйдет в дым сражений и больше никогда не вернется.
Но… все наоборот. Войны нет. Нет проигравших и победивших. Это новая жизнь.
— Все-таки пришла? — нежно засмеялся Сатклифф, зарываясь носом в мягкие перья правого крыла.
Как же он хотел почувствовать ее дыхание. Как утешение.
Девичьи пальцы с тряской сжали официальный костюм диспетчера в области предплечий. Как будто держала у края, чтобы шинигами не разбился о скалы.
— Прости… — прошептал голос Ангела. — Я думала, что прошлая Юли унесла с собой и всю боль… — Подняла на мужчину голову. — Но это ведь я.
И горестно, рвано вздохнула:
— Как бы там ни было.
В знак неоспоримого подтверждения, шинигами запустил пятерню в растрепавшиеся на ветру волосы.
— Да. Это ты.
Но все же — что-то сопротивлялось внутри Ангела.
— Нам нельзя…
Эти слова резко, как нож, пересек голос Бога Смерти, чья рука задержалась между выходящих из лопаток крыльев:
— Меня не волнует.
Сомнения Юли боролись, как будто доблестные рыцари на мечах, и все до единого умирали в этой битве. Остались только чувства, доминирующие над разумом.
— Грелль… — руки сместились на грудь, — я помню твое обещание. Ты говорил, что в следующей жизни не сделаешь мне больно.
— А я и не делаю. На этот раз боль себе наносишь ты… — голос отпустил грустный смешок. — И некоторые прихвостни.
Она ждала этих слов, но последующие за ними разожгли в ее сердце пламя, и оно уже несколько раз успело нанести ожоги. Третей, может даже четвертой степени.
— Ты только мой ангел. Весь мой.
Но от этого стало лишь труднее.
Не хватало воздуха. Не хватало слов.
Все-таки, поддавшись очарованию жнеца, которое захватило ее целиком несколько лет назад, Юли завалилась спиной на траву, а над ней повис шинигами, буквально приковавшийся взглядом.
Она умоляла внешне и внутренне. Глазами и душой, шепотом:
— Пожалуйста… не делай мне больно…
По его губам проскользнула улыбка:
— Не в этот раз…
Они были здесь, на земле, в объятиях ветра и шелестящей травы, пока на небе за ними, отталкивая воздух крыльями, наблюдал жених.