Букет незабудок
Шрифт:
Но все на этой земле не вечно, минутка за минуткой, как бусинки на нитку, сложились в два часа, распахнулась заветная дверка, и Мария Федоровна вышла провожать своего гостя на лестницу. Тут-то она и обнаружила зареванную Татьяну, а узнав, что все это время Андрей Андреевич продержал несчастную на лестнице, осерчала, отругав склерозного кавалера.
Больше уже никуда не нужно было спешить, в теплой кухне, они доедали тортик все вместе, радуясь знакомству, которое вскоре переросло в настоящую дружбу.
– Она показывала
Судьбу Ольги Берггольц ни за что нельзя было назвать легкой. Ее первеница умерла в возрасте шести лет – осложнение на сердце после ангины, вторая дочка не дожила до года, а в тюрьме на допросах у нее выбили третьего ребенка. После чего она многократно пыталась завести детей, но ничего не получалось.
Если бы не Мария Федоровна, Ольгу забили бы тогда в тюрьме до смерти. Но в молодости Мария Берггольц была настоящей красавицей! Вот она и пошла на поклон к следователю Гаглидзе, я даже фамилию запомнила, – говорит Татьяна. – Уж я не знаю, о чем они разговаривали, и чем она откупилась, но Ольгу выпустили.
После смерти Ольги Берггольц, Мария Федоровна весь остаток своей жизни издавала Ольгины книги, бесконечно составляя сборники и подготавливая предисловия к ним, много выступала на радио, писала. О себе ничего. Ольга, Ольга, Ольга…
Сама жила в нищенских условиях, в не ремонтированной десятилетиями квартире, в которой даже горячая вода была проблемой. В свои восемьдесят девять лет спала на плохеньком матрасике на полу. Правда, лежа на своем утлом ложе, она на зависть гостям демонстрировала, как в молодости делала мостик.
Позвонил Саше Смиру знакомый:
«На складе лежит новый трехтомник Ольги Берггольц. Ленинградское отделение издательства “Художественная литература”, полное собрание сочинений, твердый переплет, классическое оформление, никогда не попадет в продажу – сестра заявила протест, и весь тираж 50 000 экз, а если на три тома помножить то и все 150 000, идет на уничтожение. В общем, расклад такой – с тебя ящик пива, и три-четыре комплекта, ну, в общем, сколько унесешь – твои.
Смир выгреб из карманов все что было, денег хватило, и, затарившись пивом, помчался по указанному адресу.
Несколько экземпляров книги были спасены!
А ночью на склад созвали студентов, которые отрывали великолепные переплеты, упаковывая раздетые, точно золушки в полночь, книги и отправляя их не читанными, не листанными в макулатуру.
Однажды Мария Федоровна зазвала Татьяну пойти вместе с ней в Дом книги. Нужно было купить пару Ольгиных книг, вышедших незадолго до того. Она уже плохо видела, жаловалась на самочувствие и откуда-то взявшуюся последние недели слабость. Тоненькая, белая, точно одуванчик. Она поднялась на третий этаж Дома книги, нужно было пообщаться с менеджерами. Потом, когда они с Громовой спустились на первый этаж, Мария Федоровна вдруг сначала присела, а потом легла на мраморный пол, вытянувшись и застыв.
Татьяна побежала к продавцам, вызвали скорую. Оказывающий Марии Федоровне первую помощь врач, вместо лекарств попросил дать ей стакан сладкого чая. Диагноз – голодный обморок.
«Это мы так книги покупали», – пронеслось в голове Татьяны Громовой, когда они с Марией Федоровной выходили на Невский. «А пока, а пока, будем кушать облака» [10] .
Военно-морской врач, кавторанг, на склоне лет подался в молодые поэты. Что же, бывает, особенно в морском городе. Говоря образно, морской волк превратился в литературного ягненка. Походил на литературные вечера, посидел на поэтических секциях, словом – набрался кой-какого опыта и вознамерился создать дебютную книжку стихов. Только военные люди – порода своеобразная, со своими понятиями о крутости и твердым знанием табелей о рангах.
10
Валентина Шендерович.
Словом, понимал кавторанг, что молодой поэт шестидесяти пяти лет от роду, может, конечно, издать первую книгу своих стихов, – имеет право, тем более, что на свои кровные, но только предисловие к оному труду обязательно должен написать кто-то из мэтров. Выбор пал на Марию Федоровну Берггольц, которую по своей военной привычке кавторанг причислил, по меньшей мере, к вице-адмиралам.
С Марией Федоровной и договориться казалось проще, нежели с такими светилами, как Кривулин или Уфлянд; молодой поэт частенько заходил к старушке чайку попить, да о высокой поэзии потрындеть.
Там же на кухоньке за рюмкой чая и сговорились. Таня Громова обещала вычитать и по необходимости отредактировать сборник, а Мария Федоровна написать предисловие на страничку.
Сказано-сделано – поэт пошел готовить подборку и вскоре действительно предоставил ее Громовой вместе с предисловием. Приняла заветную папочку с завязками Таня, малость подправила вирши кавторанга, немного удивившись предисловию. Вот уж не ожидала, что Мария Федоровна такой странный стиль изберет: для морского человека и пишет по-морскому. Вот ведь артистка какая!
Посмеялась Таня, да и отправила готовую рукопись на макет, а затем и в типографию. И о том не знала, не ведала, что надул ее молодой поэт, сам предисловие к своей книге накарябал и именем Марии Федоровны для солидности прикрылся. При этом проделал сие из самых светлых побуждений, полагая, что трудно будет пожилой женщине (Марии Федоровне в то время уже восемьдесят пять стукнуло) весь сборник прочитать, да еще и над открывающим книгу славословием трудиться. Кроме того опасался, вдруг старушка не напишет, как ему того желается, а то и обругает во первых же строках. С нее станется.