Букет незабудок
Шрифт:
Что за наваждение?
Еще минут через десять, когда по экрану дождь метеоритный полетел вдруг – новое явление. И опять молния, нога, фляжка. Бульк глоток, шасть на сцену. Так раза три туда-обратно гастролировала.
Ну каналья! В конце вечера подловила астрономичку в кафе. Сидит подлая, чаек попивает и гадская фляжечка при ней, уже не стесняясь на прозрачном столе возвышается.
Беру себе кофе, подсаживаюсь, а сама на фляжечку кошусь, не спрятала бы.
В общем, слово за слово.
– А это у вас что? Доктор прописал? Для повышения давления?
– Не совсем. Хочешь попробовать?
– Спасибо. На работе не пью.
– В кофе. – И в следующее
– Язва, – печально улыбается астрономичка, а мне вдруг кажется, что это меня обозвали «язвой». И ведь как заслуженно!
Фантастическая конференция «Странник». Романа Злотникова пригласили в Константиновский дворец дать интервью для «Радио Свобода». Одновременно с ним по каким-то своим запланированным интервью возят Роберта Шекли, на обратном пути на конвент они оказываются в одной «газели». Роман плохо знает английский, тем не менее, как-то познакомились и даже поговорили, за нехваткой слов используя жесты и знаки. Одним словом, скоротали время.
На следующий день Шекли привезли раньше всех, и он устроился в кафе, в ожидании своего переводчика. Сидит классик, скучает, а меж тем приехали сразу два автобуса писателей и фэнов. Люди быстро заполняют кафе, видят Шекли, естественно, узнают, но подходить и знакомиться боязно. Шутка ли сказать, до сих пор Шекли видели разве что в президиуме, и тут вдруг сидит, как простой человек, буквально за соседним столиком. Нет, пускай кто-нибудь другой первым обратится, а там уже можно и за автографом подойти.
Все расселись по стеночкам и на Шекли смотрят, как будто им спектакль бесплатный показывают. А Шекли от этих взглядов жутко неуютно, он бедолага, наверное, уже и сбежать думал, да тут как раз единственное знакомое лицо в кафе нарисовалось: вчерашний знакомец – Роман Злотников.
«О, Роман, камин», – привстает с места Роберт Шекли. Злотников устремляется к нему. Шекли заказывает кофе для гостя, какое-то время оба воодушевленно общаются. В разгар беседы является запоздавший переводчик, дальше они болтают уже более свободно.
На следующий день к Злотникову подходит знакомый: «А правда, что вы с Шекли приятельствуете чуть ли не с советских времен? Что дружите семьями? Что у тебя даже были из-за этого неприятности с КГБ?»
«У меня никогда не было неприятностей с КГБ»! – возмутился Злотников.
«Ну, ты знаешь, тут такие разговоры ходят…»…
Выслушав все сплетни о себе любимом, Роман Злотников рассмеялся и тут же опроверг их, честно рассказав и о вчерашнем случайном знакомстве с Робертом Шекли и о сегодняшней встрече…
«А жаль, – заканчивает историю он, – хорошая начала рождаться легенда. Был бы на моем месте более пронырливый человек, без сомнения все бы подтвердил, да еще и новые подробности подкинул. А так… пропала легенда».
В декабре 2008 года, поэт Михаил Сухотин выступал в Японии, куда был приглашен с перформансом. Русских в стране богини Аматэрасу традиционно считают крейзи, что же говорить о русских поэтах?! Неизвестно, какого действа ждали тихие, послушные дети Страны Восходящего солнца, но вдруг поэт начал забрасывать их… мертвыми пчелами.
«Первоначально, – как рассказывает в своем живом журнале поэтесса Света Литвак, – пчелы были взяты с пасеки сонными, но в самолете, в багажном отделении погибли и провоняли».
Иными словами, японским зрителям еще повезло. Ведь Сухотин взял пчел со своей пасеки еще живыми, и не исключено, что изначально намеревался представить их публике именно в таком виде.
Через два года история с «ароматным» перформансом повторилась:
На вручение премии «Летающие собаки 2010» поэт Михаил Сухотин не явился, в означенный день его попросту не было в Москве. Тем не менее, он не забыл о мероприятие и даже заранее попросил Анну Голубкову повесить на спинку одного из стульев первого ряда табличку с цитатой из «Мертвых душ»: «Увидевши возле них пустой стул, он тотчас его занял». Она сделала все в точности и потом еще предлагала желающим все же занять отмеченный Сухотиным/Гоголем стул. Предполагая подвох, стул обходили стороной, и только храбрец Чемоданов украсил его сиденье своей шляпой и черными очками.
Сначала рецензию отсутствующего Сухотина на Байтова прочитал Сергей Соколовский. По свидетельству Светы Литвак, это была достаточно старая рецензия, опубликованная как стихотворение еще в декабре 2004 года в журнале «Декабрь» (этот журнал она сама и издавала, так что никакой ошибки).
Не стану приводить сие произведение полностью, но вот, небольшой отрывок:
когда я говорю «г», то всегда имею в виду «р», если я сказал «в», знайте: это «л». Однако же мое «д» есть только пятая буква родного алфавита, в то время как «д» Байтова значит «дуэль».После на сцену был приглашен Николай Байтов с ответным словом. Все шло по плану. Николай занял место выступающего, после чего объявил, что предполагает содержание рецензии Сухотина какой-то тайнописью, которую он, Байтов, никак расшифровать не может, после чего прочитал свой ответ:
Долг поэта я честно выполняю. Только что означает это «честно»? — Если честно сказать – не понимаю. Часто думаю над этим, но тщетно. Если я не лентяй и не мошенник, я, наверное, могу быть спокоен? Упрекнет ли кто, что я – не волшебник? Нет, мне кажется, здесь что-то другое… Вдохновение, восторг, звуки, ритмы, долг, призвание, талант, совесть, зависть — вот казнить бы все Оккамовой бритвой и неслыханное нечто добавить!Остановившись, он медленно извлек из нагрудного кармана рубашки, нечто сильно напоминающее ручную гранату, и крепко зажал ее в руке. Зал притих. «Из кулака торчало нечто черное, похожее на чеку ручной гранаты. Байтов повернул рычажок. Присутствующие замерли. Затем с возгласом «Вот это – Сухотину!» НБ резко шагнул к стулу с цитатой из Гоголя.
Из кулака пшикнуло, зал ахнул, задние ряды устремились к выходу. Байтов «выстрелил» второй раз, попав на шляпу и очки Чемоданова. Затем развернулся к сцене и с криком: «Вот это – жюри!» новоявленный террорист прыснул в сторону сидячих в президиуме Сергея Соколовского и Аркадия Штыпеля. В этот момент за общей паникой кто-то сообразил, что «граната» заряжена одеколоном. (Как выяснилось впоследствии, используемый во время своего арт-террористического действа флакон в форме гранаты был французской туалетной водой KELLY, подаренной поэту накануне дочерью Светы Литвак Анной).