Буккакэ в Амитвилле
Шрифт:
– Кто там? Выходи с поднятыми руками!
– Это вы поднимите руки, а то гранату брошу!
Михаил блефовал, но неизвестные об этом не знали.
– Ну! Долго ждать?!
Послышалось, как они переговариваются шепотом, потом возникли две фигуры.
– Стоять! Кто такие?
– Пограничники. А ты кто?
– Зенитчик. Можете взять оружие.
Нагнулись, подняли винтовки.
– Пушкарь, ты один?
– Из всей батареи один остался.
– Пожевать чего-нибудь найдется? Весь день голодные.
Михаил вздохнул, отдал
– Куда идем, погранцы?
– К своим.
– А где наши?
– Точно не знаем, идем на восток. На кого-нибудь да наткнемся.
– Да… Я сегодня в одной деревне был, так там дед сказал – вроде Слоним взяли.
Один из бойцов присвистнул.
– Не врет?
– Кто его знает? Думаю, пока темно, надо идти.
– Тогда ящик несем по очереди.
– А что в нем?
– Документы заставы. Списки личного состава, план границы.
– Да кому он сейчас нужен? Предлагаю спрятать в укромном месте. Он сейчас мешать будет, движение сковывать.
Груз оказался небольшим, размером с ящик из-под винтовочных патронов, но железным и тяжелым. Михаил приподнял за ручку, опустил.
– У тебя нож есть, давай ямку копать, пока темно и ориентир есть.
– Какой?
– А вон километровый столб стоит. Кто выживет – укажет.
Глава 2
Окруженец
Шли почти всю ночь, сколько протопали, неизвестно. К утру миновали мост через какую-то реку. Вымотались. Решили укрыться под мостом, передохнуть. Вокруг поля, спрятаться негде, лес виден далеко впереди. Под мостом и уснули. Михаил проснулся от звука шагов и громких голосов. Говорили на немецком. Насколько Прилучный разобрал разговор, сегодня Финляндия вступила в войну на стороне Германии, а Турция объявила нейтралитет.
– Турки хитрят, ждут, когда вермахт захватит Кавказ и нефтепромыслы. Хотят поспеть к разделу пирога! Но фюрера не обманешь, им ничего не достанется.
– Брось, Йоган, зачем тебе эта политика? Наше дело – воевать. А уж как дойдем до Урала, надо отхватить себе землю получше, пожирнее. Говорят, на Украине хорошие черноземы.
– Еще дожить бы! Русские сопротивляются отчаянно.
– Тем хуже для них! Гудериан с его танкистами взял Барановичи и идет на Минск. Могу поспорить, пара дней – и мы будем в Минске. Судя по карте, оттуда хорошая дорога на Смоленск.
Голоса стали тише, потом заработал мотор, и машина уехала. Михаил перевел дух. Он опасался, что кто-нибудь из немцев заглянет под мост, но обошлось. Место для отдыха они выбрали неудачное, оказались как в западне. Растолкал погранцов.
– Парни, убираться отсюда надо, прямо над нами немцы были.
Пока по соседнему автомобильному мосту не пошли колонны, стоило рискнуть, перебежать к лесу.
– Рванем?
Да разве был выбор? Выбрались на рельсы. Мост двухпутный, широкий. Между путями вполне машина проедет. Осмотрелись и побежали. В армии марш-броски на пять километров с полной выкладкой устраивали регулярно, парни привычные.
Почти добежали, как сзади раздался звук мотора.
Немецкий мотоцикл с коляской! И пулеметчик в коляске уже приклад в плечо упер, к прицелу приник. Еще секунда – и очередь даст, а от пули не убежать.
Михаил остановился, встал на колено, загнал патрон в патронник. После бега карабин в руках ходуном ходит, но времени успокоиться нет. Выстрелил.
Попал! Пулеметчик на бок свесился, а мотоциклист резко рулем крутнул, развернул мотоцикл, боком поставил, за ним укрылся, с плеча автомат сорвал, дал очередь. Пули мимо прошли.
Это позже Михаил узнал, что МР-38/40 хорош в уличном бою или в траншейной схватке. А дальше сотни метров из него попасть – уже удача. Прилучный затвор передернул, а сзади грохнули два выстрела почти залпом. Погранцы вовремя помогли.
– Бежим, бойцы!
Помчались дальше. До леса метров пятьдесят. Успеть бы, пока другой патрульный экипаж не заметил. Добежали, усталость навалилась. Парни сутки уже не ели, а прошагали не один десяток километров. Отдышались.
– Немцы Барановичи взяли, идут к Минску, – сказал Михаил.
– Не может быть! Паникерские настроения! Откуда ты взял?
– Пока вы дрыхли, немцы на мосту стояли, говорили.
Пограничники переглянулись.
– Ты что, немецкий знаешь?
– Я вырос в Республике немцев Поволжья: понимаю и говорю.
Зря сказал. С этой минуты ребята стали относиться к нему с подозрением, перешептывались украдкой. По мнению Михаила, поступали нелогично. Будь он немецким шпионом, не стал бы стрелять по мотоциклистам, а связал бы обоих пограничников, пока они спали, и сдал представителям вермахта… Видимо, сказывалась всеобщая подозрительность, когда в каждом человеке подозревали врага народа, агента всяких зарубежных разведок. Впрочем, Михаил не сильно огорчался. Добраться бы до своих, и пути-дороги с погранцами разойдутся. Вот только знать бы еще, где свои…
Шли по опушкам, чтобы в случае опасности сразу в лес нырнуть. А леса в Белоруссии такие, что дивизию спрятать можно. И много рек, озер и болот. Смотришь – вроде бы ровная земля, трава ярко-зеленая… В самом же деле – грунт вязкий, человека еще держит, а грузовик или танк утонут сразу, никакой тягач не вытащит.
Питались по пути ягодами, малиной да земляникой лесной. Вкусные ягоды, но мелкие, сытости никакой. Вроде съел две-три пригоршни, а все равно есть хочется. О куске хлеба мечтали, а перловая каша, прозванная шрапнелью и нелюбимая, сейчас за милую душу пошла бы. Деревни старались обходить стороной. А на следующий день встретились с пехотинцами разбитой дивизии. Группа человек двадцать, при трехлинейках, да на всех три патрона всего. Первыми их учуяли погранцы.