Булавин (СИ, ч.1-2)
Шрифт:
– Ура-а-а!
По окрестным кварталам разнесся радостный рев ватажников, которые начали выполнять приказ. А мы с Рубцовым засели в здании, где жил управляющий оружейным заводом и приступили к допросу горожан. Разумеется, спрашивали не простых работяг, которых сейчас толпами сгоняли в один из пустых цехов, а приказчиков, самых знатных мастеров и управляющего, жирного толстяка весом килограмм под сто двадцать. Вопрос-ответ. Вопрос-ответ. И к вечеру, когда весь город уже находился под полным контролем наших отрядов, мы с Сергеем знали, на что можем рассчитывать и каковы успехи сотни Борисова.
Сначала, расскажу про нашу часть
Во-первых, на складах оружейного завода имелась продукция. На одном хранилось тридцать новеньких зембуреков (пчелок) - мелкокалиберных орудий, которые перевозятся на верблюдах или лошадях, и каждый из этих стволов стоил как минимум сто рублей. Вот и получается, что это уже три тысячи нам в плюс. Далее второй склад, в котором обнаружилось около пятисот ружей сделанных для гвардейского корпуса туфенгчи. По виду, нормальные фузеи, которые перекупщики заберут сразу, только предложи, и это еще около пятнадцати тысяч рублей.
Во вторых, ценной добычей являлись изделия местных кузнецов-оружейников, которые делали не простые ножи и сабли с доспехами, а вооружение для богатой клиентуры, и каждая вещь из их кладовых, была настоящим произведениям искусства. Сколько точно добра имеется, определить не представлялось возможным, частников проконтролировать сложно. Но по самым скромным прикидкам мы могли рассчитывать на полсотни комплектов тяжелой брони, на три сотни изукрашенных слоновой костью и серебром клинков, и полтысячи кинжалов с драгоценными и полудрагоценными камешками на рукоятках. Солидно? Еще как, а главное, товар этот очень и очень ходовой, и отнюдь не дешевый.
Кроме того, помимо оружия мы возьмем на борт несколько десятков самых лучших местных оружейников и кузнецов, которые теперь будут пахать на Войско Донское, а не на персидского шаха. И хотя я сам, по понятным причинам, этих людей использовать не могу, на то чтобы продать их нашим промышленникам, которые приставят пленников к делу, мне разума хватит. Стандартная практика с древних времен, захватил чужого мастера, используй его, и даже если он будет работать вполсилы, то все равно принесет тебе какую-то выгоду, а враг, наоборот, ничего не получит.
Теперь, насчет того, что за городом награбил Борисов, который почистил больше десяти особняков и смог перехватить караван идущий из Сари в Демавенд с грузом табака. Жаль, конечно, что никого из хозяев загородных вилл на месте не оказалось, но и так все неплохо получилось. Понятно, что ковры, мебель и чистокровных лошадей мы с собой не возьмем, да и тюки с табаком придется спалить, расшивы суда вместительные, но совсем не резиновые. А вот драгоценную посуду и серебро с золотом бросать никак нельзя, груз малогабаритный и дорогой.
И вот, приказы розданы, инструкции усвоены правильно, время дорого, и начинается реальная работа, в моем отряде очистка вражеского города от материальных ценностей воспринималась только с такой позиции. Ведется упаковка трофеев в тюки и полога, сбор повозок и лошадей в одном месте, и отбор наилучших мастеров, которые поедут на Дон. Казаки деловиты и собраны, никто не бухает - в походе это под запретом, и каждый человек трудится в поте лица своего. Все почти идеально за исключением одного момента, общения с противоположным полом города Амоль. Мои воины не святые скопцы и долгое время были в море, а вокруг столько симпатичных женщин, что в перерывах между грабежом, казаки уделяют им
Насчет себя скажу сразу, что я в разврате участия не принимал. И происходило это отнюдь не потому, что я по жизни правильный и положительный герой или потому что не хотел, гормоны гуляют, и мыслишки с порнокартинками в голове кружатся. Просто я не мог себе этого позволить, ибо атаман всегда на виду, а о моем поведении в походе обязательно будет доложено купцу Семену Толстопятову. А мне перед грядущей свадьбой сложности не нужны, а после нее и тем более. Такие вот происходили дела, при которых на меня легла забота о сортировке дувана и контроль за всеми движениями в зоне своей ответственности, а про развлечения пришлось забыть.
После захвата Амоля прошло шестьдесят часов, и наступило третье наше утро на персидской земле. Дозоры Борисова сообщили, что с юга замечена вражеская конница, около полусотни всадников, по виду похожих на горцев Эль-Борза. Этой новостью я незамедлительно поделился со своими компаньонами, и так как все наши дела в городе уже были сделаны, мы решили, что пришло время покинуть город и, не задерживаясь, отходить к побережью.
– Поджигай!
Вернувшись в свой район города, скомандовал я, и десятки факелов полетели в здания, где уже заранее был рассыпан порох и накидан легковоспламеняющийся мусор, солома, перья из тюфяков и смоченные в масле тряпки. Полыхнуло знатно, пламя взвилось к небесам, и клубы черного дыма начали заволакивать все вокруг.
– Выпускай работяг и жителей!
Следующая моя команда разнеслась по улочкам и рабочим площадкам оружейного завода. Запоры цеха были открыты и более тысячи человек толпой ломанулись из уже загоревшегося здания. Выстрелами из пистолей вверх и криками казаки подбодрили пленников и направили их в сторону Южных ворот. Масса испуганных людей рванулась на волю, а я продолжил отдавать приказы:
– Уходим! Следить за повозками! Рубцов, за мастеров головой отвечаешь! Лучко, твой десяток замыкающий, смотри, чтоб никто не отстал! Карташ, отпусти кралю! Местных баб, с собой не берем, я сразу предупреждал, а своих здесь не обнаружено! Вперед! Не зевать, а то сгорим тут все к чертям собачьим! Живее!
Бодрые голоса сотников и десятников, дублировавших мои приказы, всколыхнули нашу грузовую колонну, которая растянулась метров на триста по улице, и пятьдесят семь повозок устремились к Северо-западным воротам. Двадцатиминутный марш по опустевшему городу и, во главе своего отряда, я первым выхожу в чистое поле и, остановившись за оплывшим и заросшим бурьяном рвом, наблюдаю за движением ватаги.
Повозки у нас ладные, самые лучшие отбирали. Тюки все лежат один к одному, плотненько, и пленные мастера, передвигающиеся в центре, скованы кандалами, которые как побочный продукт производились на оружейном заводе. Порядок такой, что глаз радуется. И мои казаки идут походным порядком, настороженно оглядывают окрестности, и готовы отразить любого врага, который покусится на их добычу. Все правильно, хорошо и логично, за исключением одного момента. Юрко Карташ, молодой чубатый казачина, тянет за собой красивую темноглазую девку, и на мой приказ бросить ее в городе, видимо, попросту забил болт.