Бульвар Постышева
Шрифт:
— Контры! Гниды! Жабы! — и добавлял каскад смачных выражений, которые я, из этических соображений, привести здесь не могу, хотя и не ханжа вовсе, и иной раз могу сматериться. Но то, как матерился Контра, мне не передать. Этим он и запомнился навеки — здоровый, как грузчик, кем он, собственно, и был. Говорят, таскал на себе рояли со смачным матом вперемешку с обязательным криком: «Контры!» И всегда пьяный.
Коля Середовский — вот уж чудо природы, загадка для психиатров и материал для диссертации психологов. Человек, не знающий запретов и преград, не понимающий значения слова «нельзя», наверное, человек будущего, который должен был родиться при коммунизме, где каждому по потребностям, а от каждого по способностям. Способности его были беспредельны, в любом смысле этого слова. Своими выходками он веселил всех, кто был старше и здоровее, и пугал тех, кто младше и трусливее. Образование — первая четверть средней школы и пара недель перед новым годом во второй четверти. Говорят, что его из школы выгнали за то, что он решил покурить на уроке. Представляете, в первом классе мальчик решил покурить — не дотерпел до перемены. Затолкал голову в парту и принялся курить. Учительница, почуяв или увидев дым, хотела выгнать его из класса, но не тут-то было: тупая голова застряла. Пришлось вызывать трудовика, распиливать парту, освобождать Колю. Всё — школа закончилась. Так он всю жизнь и не умел писать. Зато деньги считать научился. Шкодил, гаденыш, пакостил и воровал без удержу. Где что случилось — там и Коля Середа. И горел он, и тонул, и на мотоцикле лоб в лоб столкнулся с тачкой, разорвав себе пузо рулем — на нём живого места не было от шрамов, ожогов и наколок. У него даже пупа не было — сплошной шрам на животе. Если учесть, что он был маленький, писклявый и абсолютно безбашенный, то его все гоняли и частенько били, а он убегал и звал на помощь маму, зятя, Витьку и обеих сестер — Людку и Ольгу. В восемнадцать лет, выйдя из тюрьмы, он оказался двухметровым гигантом, но склад характера не изменился, и местные жители стали с большей опаской к нему относиться, а его шалости уже ему с рук не сходили, поэтому из тюрьмы он не выводился. Ходили слухи, что он там подрабатывал на красноперых, но точно я этого утверждать не могу. Теперь Бог ему судья — в тридцать три года Всевышний призвал этого человека к себе. Так, мир праху твоему, Коля Серепис.
Ещё был (и есть) Славка Говорков. Или, как сам он себя называл и хотел, чтоб так называли другие, «Говорок». Говорок в то время был нападающим «Локомотива» по хоккею с мячом. Звезда Иркутского хоккея. Он мог бы играть в сборной Союза, с его-то данными, рывком и ударами левши, но не играл по причине ранней, случайной судимости. А за это его не выпускали за рубеж и в сборную, естественно, не брали. Но он не отчаивался, продолжал радовать местную публику и нас, пацанов, во дворе. У него был талант тренера, детского тренера, и он его оттачивал на нас. Вот и сейчас, прошло тридцать лет, я сижу, печатаю, а Славкин голос доносится с корда — он там пацанов гоняет в хоккей. Вместе с ними заливает коробку, тренирует их, и мальчишки его каждый год привозят кубки и медали приличных достоинств. Они его тоже боготворят, как мы тридцать лет назад. Называют его «Дядя Слава».
Кондуктор был. Элегантный, всегда «не по нашему» одевающийся дядька. Лысый, в клетчатых брюках, в, немыслимого покроя, пиджаках, в каком-то полукруглом картузе, в необычных ботинках. Где он брал такую одежду? Специально захочешь — не найдешь. Я считал его всегда немцем. У него была очень красивая жена. Гораздо моложе него. Что она в нем нашла, кроме клетчатых брюк, не ясно? Но они жили вместе. Почему он назывался кондуктор? Да потому что как-то осенью в трамвае мы увидели его за этим делом: он продавал билеты в обрезанных по пальцам перчатках. Мало того и так экстравагантный вид, так ещё и эти перчатки. Всё! Он стал кондуктором.
Старшина милиционер с пышными усами, как у служителей Скотлнд Ярда. Ночью с фонариком появиться в самом не нужном месте:
— Ну-ка, шпана, по домам!
А так как был он роста не маленького и, видимо, сильный и плохо понимающий шутки, да ещё вечно с собакой, приходилось расходиться. Он и сейчас со своими усами, старенький уже, всё пилит чего-то на своем балконе и гуляет с собакой. Мы звали его Бульдог.
Некоторых мы уже и вспомнить не можем, однако в памяти они остались, как носители ярких выражений. Глупо, конечно, но, к примеру, сохранился такой случай.
Сидим за шестнадцатым домом на лавочке вечером, травим байки. Кто кого, кто здоровей, кто что умеет, кто что видел — как обычно. Подсел к нам поддатый мужик, слушает. Кто-то из наших его знал и называл Гошей. Что за Гоша? Не важно — пришел, пусть сидит. Гоша слушает. Кивает иногда головой. Поддакивает. В общем, с интересом слушает. Вникает. И вот, в паузу между рассказами о наших геройствах, Гоша неожиданно вставляет:
— А вы Люську с нечетки знаете?
Разумеется, никакую Люську с нечетки мы знать не знаем. И, судя по обгрызанному внешнему виды Гоши, знать — не хотим. Но человек же спросил. Да ещё так с подвохом, с ленинской хитрецой в глазах, с неким налетом таинственности. И ему ответили:
— Конечно. Кто ж Люську не знает?!
— Так вот, это я ей целку сломал! — с достоинством объявил Гоша и поднял голову.
Нас трясло минут двадцать, накатывая волнами и новыми приступами, стоило кому-нибудь с выражением повторить Гошину последнюю фразу. После того, как животы перестало ломить, мы представили, как Гоша …. Хотя, скорее мы представили, что там за Люська с нечетки. Короче, теперь в своих компаниях, когда кто-то достанет нас разговорами, мы задаем неожиданный вопрос: «А вы Люську с нечетки знаете?» И, в зависимости от реакции, даем ответ, чаще такой: «Так вот, это Гоша ей целку сломал!»
Наверное, в каждом дворе есть бабушка, которая кормит голубей. К которой, голуби слетаются со всех крыш и не бояться ходить даже по её голове. Может быть такая бабушка, как и наша, отгоняет воробьев и кормит только голубей, называя воробьев жидами-христапродавцами. Всё возможно. Но не у каждого в подъезде такая бабушка живет. В моем — жила!
Хлеб и очистки она собирала на помойках, и кулями собирала. Потом всё это варила у себя в квартире. Всё это варево воняло, очистки гнили — жуть! Духан стоял в подъезде невыносимый. Старуха жила на первом этаже, поэтому, зайдя в подъезд, сразу же хотелось выйти. И сделать с ней ничего было нельзя. И психушку вызывали, и ментов, и родственников искали — бесполезно. Возвращалась, собирала, варила, кормила, а все вынюхивали. И ещё тараканов травили. Потому что от её квартиры тараканы шеренгами шли в соседние жилища на ПСЖ. Мыши приходили только зимой. Но приходили. Все ждали, когда бабушка загнется. Но она жила долго, и голуби её любили, в отличие от людей — злых соседей. Уверен, — она в Раю! И, слава Богу!
Да, уж! Сколько воды утекло?! Мы многих помним. Мы многих помним молодыми.
……..
О-ё, нам повезло в этом смысле. Мы помним молодых Ролянгов, живых всех Битлов, Пугачиху в двадцать с небольшим, актеров любимых кино и многих, и многих, коих уж нет… Вицина, Никулина, Миронова, Папанова, Леонова….Многих, к сожалению, многих!
Вы тоже будете хвастаться, что помните кого-нибудь из «Них» ещё молодыми. Не могу не улыбнуться, представив пожилыми Децла, или малыша Губина, или трио «Виа гра» с их бриллиантами, или ту, которая в следующей жизни, когда станет кошкой… Но и они скоро тоже постареют, а потом, как и все, умрут. Звезд телеэкрана не легко вообразить с морщинами на челе и проблемами в жизни. Они яркие, накрашенные, кажутся нереально-счастливыми. Но только Аллочка созналась: «Так же, как все, как все, как все…» Помню, Никулина почти каждую неделю показывали в клубе «Како-то там попугая». А потом иду по Цветочному бульвару, глядь, стоит Юрий Владимирович в бронзе застывший. О-па — и нету человека. Я почему-то сразу подумал: «А интересно, Маслюкова куда воткнут?» Ни долго осталось — скоро увижу, наверное, если сам от водки раньше не загнусь.
У меня уже была семья и ребенок, а в «Утренней звезде» показывали девочку без передних зубов, и звали её на сцене Валерия. А сейчас эта девочка уже дама, мамаша, и из гидроцефалки она превратилась в приличную, ухоженную, довольно симпатичную и очень знаменитую и уже известную давно певицу.
К сожалению, всё будет, и старость подкрадется незаметно, как… Придет уже завтра, возможно, после обеденного сна. Никуда от неё не деться, если вы не Цой или, допустим, не Гарсиа Лорка. (Их бы местами поменять, но, для понятности, я оставлю так). Вот такая, блин, вечная молодость Замечательных Людей!
Слава Зелик
Есть люди, которые с непонятным бараньим упорством боятся Армии. Живут, как на вулкане, каждые полгода придумывают себе болезни и выкладывают целое состояние, чтобы получить справку о плохом состоянии здоровья. Легче отслужить, мне кажется, чем тянуть и тянуть до двадцати восьми, когда призыв уже не касается. Мозгов и желания нет, чтобы поступить и окончить институт, приходится вкалывать, чтобы оплатить отмазки, но нет же, всё равно пытаются уйти от почетной и священной обязанности каждого гражданина мужского пола Великого Священного Советского Союза. В Армии я встречал таких, которым было двадцать семь и даже двадцать восемь. Всех их называли «Старыми». Балбесы они были исключительными, потому что считали, раз они ровесники ротных капитанов, то и вести себя могут так же, не уважая остальных ребят. Иногда им за это сильно доставалось. А они ничего с собой не могли, как правило, поделать, имея за плечами десятилетнюю разницу в возрасте и не имея разницы в призыве. Такое бывает.