Бум
Шрифт:
– Ау, подружка, проснись. Что ты там нашла? Давай, показывай скорее - жуть
как интересно. Ну же, Женевьева, - простонала, сгорая от любопытства,
Зинаида.
Наша подруга не могла произнести ни слова и внезапно, завалившись на бок,
потеряла сознание. Ничего себе подарочек! Что же там такого, если люди
лишаются чувств?
– Зин, беги за нашатырём и захвати стакан водички.
Общими усилиями нам удалось привести Женевьеву во вменяемое
– Вот, смотрите, - нам протянули медальон.
Зинаида как самая любопытная первой схватила его и тут же выронила.
– Ничего себе приехали!
– Что там такое, скажите, наконец, - я подняла медальон и, открыв крышку,
только и смогла произнести, - Женевьева, ты и там успела наследить.
Разглядев изображение, вернее женский портрет, помещённый внутри
медальона, я поняла, что так испугало и удивило подруг: на портрете была
изображена Женевьева во всей своей неземной красе. Правда, платье на ней
было несколько устаревшего фасона, и фасон этот устарел лет этак двести
назад. Под портретом проглядывала надпись на французском. «Моему
незабвенному Полю. Помни обо мне и в России. Твоя навеки Женевъева».
Хорош подарочек!
Может она путешественница во времени? Если нет, как объяснить такое
потрясающее сходство?
Первой пришла в себя Зинаида:
– Я думаю, всем необходимо слегка перекусить.
Зина всегда предлагала поесть, когда начинала нервничать. На сей раз, её
предложение было принято с полным восторгом. Мы переместились на
кухню. На столе появилась бутылочка наливки. Никто не отказался. После
трёх стопок мы пришли в чувство, и наконец-то смогли вновь приступить к
чтению нашей тетради.
«Здравствуй, моя далёкая правнучка. Я думаю, твоё имя Женевьева. Если да,
то можешь читать и дальше, а если нет, не стоит утруждать себя изучением
всего, что написано. Я так хочу вернуться вновь в мою далёкую Францию,
которую покинул, поддавшись романтическим настроениям и оставив там
свою возлюбленную Женевьеву, своих родителей, сестру и друзей.
Всё же я верю, что ты есть. Как бы мне хотелось увидеть тебя, но время
безжалостно: оно никогда не подарит мне такой возможности. Я просто
уверен, что ты похожа на двух женщин сразу - тех, которых я любил больше
жизни. Первая - моя невеста, оставшаяся в далёкой и такой недоступной для
меня Франции, вторая - моя русская жена и мать моих детей. Наверное, ты
стала такой же красавицей, как и моя супруга.
Извини, что-то я разговорился. Ведь ты ещё не знакома со своим
прапрадедушкой.
представителем по мужской линии славного рода маркизов де Турмон».
– Ничего себе, Женевьева, ты у нас оказывается ещё и маркиза. Вот это да!
– с
завистью произнесла Зинаида.
– Хватит болтать. Давай, Машка, читай дальше.
– Слушайте, но прошу не перебивать.
«Случилось так, что к началу 19 века от рода де Турмон осталась только наша
ветвь. Правда свои богатства нам удалось сохранить и преумножить,
несмотря на то, что преимущественно рождались девочки и по достижении
брачного возраста они забирали в качестве приданого часть средств,
принадлежавших семье. Моя сестра тоже выйдет замуж и получит в
приданое земельные угодья, счёт в банке и наш парижский особняк. Я знаю,
что сестра заглядывается на соседского парня. Он славный малый, но не де
Турмон.
Родился я в 1793 году и мне сейчас, когда я пишу эти строки, почти сорок.
Рядом со мной моя жена Александра-Женевьева и мои любимые дети Поль и
Женевьева. Слава Всевышнему, род де Турмон не прервётся.
Моя дочка, моя любимица. Боже, как она похожа на Женевьеву, которая
осталась там, в далёком восемьсот двенадцатом. Кажется, всё случилось
только вчера. Вчера мы гуляли по аллеям парка, вчера мы признавались друг
другу в любви, вчера дали клятву быть вместе до самой смерти. Всё было
вчера, а сегодня моим детям почти 18. Как рады были бы видеть их мои
родители. Они так мечтали о внуках наследниках рода.
Год назад с оказией мне удалось отправить письмо на родину, и теперь я жду
ответа. Это уже третье письмо. Видимо, первые два где-то затерялись. Я
надеюсь, что все мои дорогие и любимые родственники живы. Матушка,
отец, сестра и, конечно, Женевьева. Как мне хочется встретиться с ними и
познакомить с внуками, но этого, боюсь, никогда не произойдёт: моя судьба
здесь в России рядом с моей женой, которой я обязан жизнью.
У меня хранится медальон с портретом моей возлюбленной, написанным
Давидом в те далёкие годы. Это всё, что у меня осталось от прошлой жизни,
но, тем не менее, я счастлив ибо у меня есть две Женевьевы - здесь в России
и там, в далёкой Франции.
Наверное, тебе покажется, что я слишком много внимания уделяю какой-то
Женевьеве. Поверь, не всё так просто. Она была смыслом моей жизни. Не
проходило и дня без поцелуев украдкой, признаний в любви и клятв в