Бумажная девушка
Шрифт:
— Угадали, — ответила она, подливая мне кофе.
Ее поведение приводило меня в замешательство.
Что делать в такой ситуации? Вызывать полицию? А может, «Скорую»? Я готов был биться об заклад, что она уже сталкивалась с органами правопорядка, а может, даже лежала в психиатрической больнице. Проще всего выставить ее из дома силой, но у этого плана есть существенный недостаток: она способна заявить, что я пытался изнасиловать ее, поэтому лучше не рисковать.
Я предпринял последнюю попытку урезонить девушку:
— Вы
— Плохая идея. Во-первых, обо мне некому беспокоиться, хотя, признаюсь, это звучит грустно. А во-вторых, телефон вам только что отключили, — заявила она, уходя в гостиную.
Подойдя к письменному столу, она вытащила из горы бумаг стопку счетов и с улыбкой их продемонстрировала.
— Неудивительно. Вы несколько месяцев не платили за него!
Это было последней каплей. Не думая о последствиях, я набросился на нее и крепко схватил. Пусть меня обвинят в насилии, это лучше, чем терпеть подобные издевательства. Я поднял девушку, одной рукой крепко обхватив колени, а второй держа за бедра. Она отбивалась изо всех сил, но я, не ослабляя хватки, вынес ее на террасу и отшвырнул как можно дальше от входа. Потом стремглав влетел в гостиную и закрыл за собой стеклянную дверь.
«Так-то! Что может быть лучше старых добрых методов?»
И зачем я так долго терпел эту назойливую девицу? Оказалось, избавиться от нее проще простого. И хотя в своих романах я утверждал противоположное, иногда грубая сила гораздо действеннее, чем слова…
Я с довольной улыбкой смотрел на «запертую снаружи» молодую женщину. Видя мое светящееся лицо, она показала средний палец.
Уф, наконец-то один!
Надо прийти в себя. Поскольку Мило лишил меня транквилизаторов, я потянулся к айподу и, подобно друиду, готовящему успокоительное снадобье, состряпал эклектичный плей-лист, где соседствовали Майлз Дэвис, Джон Колтрейн и Филипп Гласс. Я подключил плеер к колонкам, и в комнату полились первые ноты «Kind of Blue», самого прекрасного в мире джазового альбома, что признают даже те, кто прохладно относится к этому музыкальному стилю.
Сходив на кухню за еще одной чашкой кофе, я вернулся в гостиную в надежде, что на террасе уже никого нет.
Я ошибался.
Девушка явно была в плохом настроении — и это эвфемизм! Она планомерно колотила посуду, которую незадолго до этого расставила на столе, накрывая к завтраку. Кофейник, тарелки, стеклянный поднос — бьющиеся предметы один за другим летели на вымощенный плитками пол. Затем она в ярости забарабанила по раздвижной двери, но, так ничего и не добившись, изо всех сил запустила в нее садовым стулом. Тот отскочил от пуленепробиваемого стекла.
«Я БИЛЛИ!» — проорала она несколько раз подряд, однако ее голос не проникал сквозь тройное стекло: я скорее догадывался, чем слышал, что она говорит. Думаю, шум скоро привлечет соседей, а вслед за этим и службу охраны Малибу, которая избавит меня от надоедливой девицы.
Теперь она сидела у самой двери, уронив голову на руки, и выглядела обессиленной и подавленной. Ее печаль растрогала меня. Я не мог отвести взгляд от непрошеной гостьи. Только сейчас я понял, что ее слова странным образом завораживали меня и рождали в душе всевозможные вопросы.
Она подняла голову. Среди прядей золотистых волос мелькнул незабудковый взгляд, в котором сквозила нежность, но через несколько минут ее сменили растерянность и испуг.
Медленно приблизившись, я тоже опустился на пол рядом со стеклянной дверью. Я смотрел ей в глаза, пытаясь докопаться до правды или хоть как-то объяснить происходящее, и тут заметил, что ее веки дрожат, словно от сильной боли. Я отшатнулся, увидев пятна крови на нежно-розовом платье, потом у нее в руках мелькнуло лезвие хлебного ножа. Она сама себя поранила! Я встал, чтобы помочь ей, но эта психопатка заблокировала дверь, придавив ручку двери столом.
«Зачем?» — спросил я одними глазами.
Она с вызовом посмотрела на меня и вместо ответа несколько раз постучала по стеклу ладонью, из которой сочилась кровь. Потом рука замерла, и я различил три цифры, процарапанные на коже: 144.
9
Татуировка на плече
Сочащиеся кровью цифры прыгали у меня перед глазами:
144
В обычное время я бы тут же набрал «911», но сейчас что-то удерживало меня. Хотя раны кровоточили, жизнь девушки была в безопасности. Что она хотела этим сказать? Зачем изувечила себя?
«Потому что она ненормальная…»
О'кей, но должно быть что-то еще.
«Потому что я не поверил ей».
А какая связь между цифрами 144 и тем бредом, который она несет?
Она снова заколотила ладонью по стеклу и, когда я посмотрел на нее, ткнула пальцем в лежащую на столе книгу.
«Мой роман, история, персонажи, вымысел…»
И тут до меня дошло:
«Страница 144».
Я схватил книгу и стал лихорадочно листать, пока не дошел до той самой страницы. Это было начало главы:
«На следующий день после того, как она впервые переспала с Джеком, Билли отправилась в тату-студию в Бостоне. Игла скользила по ее плечу, впрыскивая под кожу чернила. С каждым новым уколом затейливый орнамент вырисовывался все четче. Этот знак у одного из индейских племен символизировал квинтэссенцию любовного чувства: небольшая часть тебя навсегда поселилась во мне и, словно яд, поразила душу. Билли надеялась, что запечатленные на коже слова помогут ей преодолеть жизненные невзгоды».