Бумажные стены
Шрифт:
– Я не о том. Свинство, что мир, который надо спасать, становится всё больше, а спасателей- всё меньше. Я вообще начинаю думать - а стоит ли...
Договорить не удалось: Ханна, нарушая все данные ей инструкции, с весёлым кличем "Ну что, припадочные, понеслась?" первой ринулась в лаз, и Инге пришлось срочно догонять не в меру ретивую напарницу. Но недоконченный разговор не выходил у Инги из головы. За пять лет много что изменилось. Не стало толстяка Блюма - в один из солнечных весенних дней его сердце остановилось, прямо на пункте забора крови. Франк наконец сделал предложение неугомонной Рите, и та развила бурную деятельность по подготовке
Вот и сейчас они продвигались вглубь района короткими перебежками (на всякий случай) опасаясь встреч с коммунальными службами. Паники в городе не было, но там и тут встречались повреждённые пожарами дома, и Ханна, слюнявя карандаш, записывала в блокнот адреса. Инга шла по знакомым улицам, вдыхала знакомые запахи, которые не мог перебить даже запах гари. Она представляла, как войдёт в дом, в котором родилась и выросла, как представит матери Ханну. Когда-то, ещё в другой жизни, леди Стайн привела её в элитную школу для девочек и представила классу: "Это Инга!", и в её голосе было столько торжественности и гордости! Это Инга! Это их королевское высочество! Это моя гордость! Это самое главное в моей жизни!
Надо было проверить, какой район будет отсечён новой защитной стеной, и разведчицы прошли вдоль новой границы. В районе Старой Каменной и Цветочной улиц они заметили дымящий дом и двинулись туда. Ханна первая заметила коммунальщиков и пропускной пункт и потянула напарницу в ближайшую подворотню. Но благоразумная и осмотрительная Инга вдруг повела себя очень странно. Она выскочила наперерез какой-то чужой незнакомой женщине и замерла перед ней.
***
– Это я, мама! Это я, Инга!
Хелен Стайн стояла, как громом поражённая, и не могла поверить своим глазам. Это была Инга. Её Инга, но при этой совсем другая. Эта нелепая защитная куртка, чудовищная сумка через плечо, вульгарная причёска, неухоженные руки. Неужели это её дочь? Это её дочь? Та самая, которая едва не разрушила её репутацию. Та самая, что написал отказ на бланке, разрешающем её возвращение. Та самая, что стоила ей стольких бессонных ночей и ранних морщин. Та самая, что стоит сейчас на её пути к спасению.
Какая-та страшная, до неприличия смуглая, ещё более безвкусно одетая и неухоженная девчонка, явное дитя трущоб, подошла и стала рядом, словно желая наглухо закрыть ей дорогу к тихому спокойному счастью.
– Мама, это
– торжественно и взволнованно произнесла Инга. Хелен вздрогнула и попятилась.
– Мама!
– Не подходи ко мне!
– Хелен прошипела сквозь зубы, обходя дочь и девчонку по длинной дуге. Она видела, как настороженно смотрит на них Хорт, и кажется, все остальные на пропускном пункте.
– Вы, обе! Слышите! Не смейте подходить ко мне! Да за что же мне это? За что?!
И не оборачиваясь, леди Стайн торопливо прошла к воротам.
***
Дом горел. Уже были видны и языки пламени. Инга невидящими глазами смотрела на огонь и дым. Ханна тянула её за руку. Тут нечего стоять. Надо возвращаться. Ты слышишь, Инга? Тут не на что смотреть. Ей уже почти удалось оттащить девушку от дома, когда в чердачном окне мелькнула чья-то всклокоченная седая голова.
– Стой здесь, Ханна!
– Инга рванулась к входной двери. Вылила из фляги воды на платок, зажала им рот и нос и бросив на ступени сумку, исчезла в подъезде. Ханна растерянно глядела то на чердак, то на дверь, не решаясь ослушаться приказа. Инга вскоре вернулась. Огонь уже был повсюду и по внутренней лестнице было не пройти. Инга полезла по пожарной. Потом по карнизу крыши добралась до чердака, и залезла через окно.
Чердак оказался жилым. Остро пахло лекарствами. Старик, седой как лунь, сидел на продавленной кровати, горестно обхватив руками голову.
– Бросили, бросили, все меня бросили, - старик поднял скорбное лицо и взглянул на Ингу, размышляя, очевидно, что ей тут надо.
– Вставайте, надо выбираться! Вы можете идти?
Старик опять уронил лицо в ладони.
– Никуда я не пойду. Люди безжалостны и равнодушны. Все до единого.
– И я?
– Инга переспросила просто машинально, желая пробудить у старика волю к жизни.
– И ты.
– Так, давайте мы подойдём к окну и все хором скажем это людям! Давайте, подымайтесь!
Старик ныл и жаловался, но всё же дошел, еле передвигая ноги, до чердачного окна. Инга с ужасом поняла, что нечего и думать довести его до пожарной лестницы. Девушка высунулась наружу из окна. Ханна, задрав голову, ждала её приказов. Вокруг бродили жильцы, грузили пожитки в кузов грузовика. На Ингу и старика в окне никто не обращал ни малейшего внимания. Инга ещё раз прикинула возможности. Прыгать вниз - самоубийство. Каменная мостовая. Если бы можно было расстелить батут! Или что-то мягкое, тогда...
– Ханна, мы будем прыгать! Попроси у людей подушки, ковры- всё что найдёшь.
Девочка метнулась к людям, что-то объясняя и показывая на чердачное окно. Люди выслушали, пожали плечами и продолжили погрузку.
– Вот видите, я был прав.
– старик смотрел туда же, куда и Инга.
– Никому ни до кого нет дела. И это, кстати, правильно. Одинокими мы приходим в этот мир, и одинокими должны уходить. Бессмысленно что-то менять. Я умру не сегодня-завтра, так стоило ли тебе лезть сюда, дурочка? Я бы ни за что не полез.
Инга в другой раз обязательно бы поспорила, но сейчас ей было не до этого. Машина внизу завела мотор и поехала. Перед горящим домом осталась одна растерянная, мечущаяся Ханна. Неожиданно взгляд Инги уперся в большой ярко красный контейнер , стоявший у самой стены, прямо под чердачным окном. Что-то всплыло в её памяти, ещё со школьных лет.
– Ханна, дёрни рычаг! Рычаг дёрни!!- кричала Инга. Ханна услышала и повисла всем телом на старом проржавевшем рычаге, который никак не хотел приводиться в действие.