Бумажный Тигр 3

Соловьев Константин Анатольевич

– Синклер?

– Сопляк, обеспокоенный чужим одобрением. Если он когда-нибудь заключит договор с демоном, ему стоит попросить у него хоть толику характера.

Лэйд ощутил, что его голосовым связкам пришлось приложить определенное усилие, чтобы следующий вопрос, сделавшись членораздельным, смог покинуть язык.

– Мисс ван Хольц?

Судя по тому, как усмехнулся Розенберг, похожий в этот момент и на огромную гаргулью и на сатира, это секундное замешательство не было оставлено им незамеченным.

– О, вы удивитесь, сколько булавок в этой милой тряпичной куколке, мистер Лайвстоун. Булавок, бритвенных лезвий и ядовитых игл. Но… нет. Едва

ли. Не ее почерк.

Лэйд ощутил усталость. Будто и в самом деле последние десять минут не беседовал, спокойно расположившись в кабинете, а балансировал на растянутой в пустоте паутине, ощущая зловещие колебания ее нитей.

– Кто тогда? – спросил он, - Если никто из названных, то…

Розенберг вздохнул.

– Вы не так сообразительны, как мне показалось при знакомстве, - пробормотал он, - Надеюсь, что демонолог из вас получше, чем торговец шерстью. Еще не поняли? Это Крамби. Мистер Крамби, уполномоченный владелец «Биржевой компании Крамби».

***

– Ну и сколько времени у вас уйдет, чтобы задать следующий вопрос, хотел бы я знать?

Только тогда Лэйд сообразил, что последние несколько секунд провел молча, с выпученными глазами, бессмысленно глядя на Розенберга. Ему пришлось потратить еще три или четыре, чтобы облизнуть пересохшие губы.

– Вы это всерьез?

Розенберг возвел глаза вверх, как это делают люди, утомленные чужой глупостью, но слишком хорошо воспитанные, чтобы дать волю мучающим их чувствам.

– Вам когда-нибудь приходилось проводить ревизию, мистер Лайвстоун? Я имею в виде не ревизию муки, сахара, пшена или чем там еще торгует ваша лавчонка, а настоящую ревизию? С изучением квартальных финансовых отчетов, выемкой документов, распахиванием всех несгораемых шкафов и въедливым дотошным аудитом их содержимого?

Лэйд покачал головой.

– Не доводилось.

– И хорошо. Нервная, тяжелая работа, к тому же, отчаянно вредит печени и нервной системе. К счастью, у меня есть хорошее средство на тот случай, если фискалы нагрянут к нам с обстоятельной проверкой. Я всегда держу его под рукой, прямо в письменном столе.

Розенберг запустил руку в ящик. Лэйд ожидал, что он достанет пузырек с пилюлями или свинцовый компресс или что-нибудь еще из числа вещей того рода, которые ожидаешь увидеть в столе начальника финансового отдела биржевой компании. Может даже, аптечную склянку, до верху набитую рыбьим порошком. Но то, что достал Розенберг, отличалось куда большими габаритами. И блестело не как стекло, а как хорошо смазанная сталь.

– Насколько могу судить, это револьвер, - сухо произнес Лэйд, - И на вашем месте я бы не очень-то вертел этой штукой.

Розенберг улыбнулся и легко кивнул Лэйду, точно давая понять, что понял шутку.

– Не разбираюсь в оружии, но этот выглядит надежным. Я купил его за десять шиллингов в Шипспоттинге, но даже не знаю, как он называется. Такой тяжелый, что можно использовать вместо пресс-папье. И, кажется, мощный. Мне нужен был мощный револьвер. Видите ли, у меня толстый и прочный череп, как у медведя, вздумай я застрелиться из какого-нибудь «велодога»[10], это была бы жалкая картина. Нет, мне нужно оружие, которое сможет разнести мой череп надежно и быстро. Продавец заверил меня, что этому револьверу такая задача вполне по силам.

Розенберг держал оружие неумело, не так, как держат его люди, умеющие обращаться с подобного рода механизмами, но крепко и, как показалось Лэйду, даже с какой-то толикой уважительности. Сколько времени у него может уйти, чтобы направить его на гостя в своем кабинете, взвести курок и сделать выстрел? Пальцы у него ловкие в противовес тяжелой фигуре, может управиться и за полторы, пожалуй…

Никак не успеть, понял Лэйд, ощущая соленый пепельный привкус под языком. Даже если он прямо сейчас вытащит свой жалкий нож, ему потребуется много времени, чтоб обойти письменный стол, разделяющий их. И даже если он управится за секунду…

Розенберг усмехнулся. Не то угадал ход его мысли, не то просто наслаждался выражением растерянности на лице.

– Не беспокойтесь, мистер Лайвстоун, я же сказал, это средство я приберег для себя. На случай, если к нам заявится финансовый аудит с полной проверкой. Я, видите ли, не из тех, кто приспособлен к жизни на каторге. Святая наивность, - Розенберг покачал головой, - Знай я, что окажусь в месте, до которого фискалам не дотянуться никогда в жизни, даже если они раздобудут эскадренный броненосец и боевые дирижабли… Вы еще не поняли?

– Начинаю догадываться. Вид оружия чертовски стимулирует мыслительные процессы. Как и мочевой пузырь.

– Слышали про корабль под названием «Мэри Роуз», мистер Лайвстоун? Флагман королевского флота, величественная трехпалубная каракка[11] при девяноста новеньких пушках. В тысяча пятьсот сорок пятом году она накренилась, черпнула воду через распахнутые пушечные порты и мгновенно ушла ко дну, унося на дно, в беспросветный мрак, почти весь свой экипаж. «Биржевая компания Крамби», боюсь, уготована та же судьба. И если из кают-компании еще слышна музыка, то только лишь для того, чтоб заглушить журчание забортной воды в трюмах. Мы держимся на плаву только лишь потому, что запертые сейфы и несгораемые шкафы обеспечивают нам некоторый запас положительной плавучести. Но стоит ревизии их распахнуть… Пф-ф-фф!
– он изобразил пальцами что-то вроде взрыва. Вышло неуклюже – в одной из его рук все еще был зажат револьвер, - На каторгу отправится весь оперативный совет в полном составе. Я, этот несчастный идиот Лейтон, Синклер, Коу, сам Крамби. Ну, мисс ван Хольц, надо думать, эта участь не коснется, в конце концов, она всего лишь машинистка, верно? Мисс ван Хольц получит выходное пособие и быстро отыщет себе новый корабль!

– Я думал, что…

– Что «Биржевая компания Крамби» - надежное и уважаемое предприятие? Смею вас заверить, когда-то так и было. Прежде чем Крамби принялся проводить в жизнь свое видение дела. За последние два года он разрушил все, что мистер Олдридж возводил на протяжении многих лет.

– И как ему это удалось?

Розенберг снял с носа очки, чтобы в очередной раз протереть их.

– А как дураку-капитану удалось утопить флагман английского флота? Рискованные сделки без обеспечения, подозрительные векселя, недальновидная политика… Он не мог держаться того курса, которого держался мистер Олдридж, у него не хватало для этого выдержки, не хватало ума. Зато он обожал всякого рода дерзкие маневры, воображая, будто агрессивная политика поможет нам совершить экспансию на рынке. Все то, что он нес за ужином, полная чушь, призванная законопатить уши тем служащим, которые начинают что-то подозревать! Компания доживает последние недели, в нашем корпусе десятки брешей, сквозь которые хлещет вода, и всякие спасательные операции давно утратили смысл. До сих пор жалею, что позволил себя увлечь, не сбежал к «Фолкс и Данхилл», когда была возможность… Теперь-то уже, конечно, все кончено. Компания идет на дно, и мы все вместе с ней.