Бумеранг фаталиста
Шрифт:
Все по полочкам разложила и объяснила мне, что мир устроен справедливо. Я резко поумнел, когда мне объяснили, что этот суд я не имел права выигрывать, в связи с тем, что при выигрыше происходила угроза для моей жизни. То есть при благоприятном исходе заседания для меня и моих доверителей у нас быстро кончалось спокойная жизнь, и мы бы встали на пути коммерческого проекта, в который уже вложены громадные средства, а это все равно, что встать на пути несущегося поезда. Эмоции наших оппонентов (долларовые миллионеры) захлестнули бы вверх, и вероятно нам можно было бы получить по сусалам. «Потом, где-нибудь в третьем суде, ты сможешь свести все в ничью, а сейчас успокойся, против таких сильных потоков ты еще пока устоять не сможешь. Там, наверху, твоих визави поддерживают лучше. Набирай пока силу». Меня как-то сразу и отпустило. Мой доверитель, конечно тоже буржуй, по нашим Череповецким меркам, но против Московских олигархов естественно наша команда была
Иногда еще я спрашивал, известно ли ей, что ни будь о летописи моего будущего. Пална отвечала, что все будет хорошо, но в ситуации с предсказанием прогноза моего мира она уже не был для меня достаточным авторитетом. Слишком много ошибалась, слишком часто говорила утвердительно, но после этого всегда (в моем случае) окружающий мир показывал, что она неправа. Но иногда я ей почему-то верил. Я верил всем тем теоретическим знаниям, которыми она была нашпигована по самое горлышко. Когда она мне сказала «Ты готов к ясновидению, приходи, и я открою тебе этот канал». А я сначала и не понял. В доказательство она произнесла что-то певучее, плавное и свистящее, несколько сливающихся звуков и тут же объяснила, что так на этом языке звучит предложение от высших сил на галактическом языке. Я был очарован. Не игрой в развлечения, а доверенной мне тайной. Вроде привык уже, что эти маги всегда всякую ахинею несут. А когда тут мир с таким предложением на меня выскочил, тут меня и осенило. С завистью человека, никогда не обладавшего ничем удивительно ценным, но не потерявшего еще надежды на это, я восторженно брякнул: - Да это же, это вроде как в темноте с фонарем ходить, или из-за угла подглядывать, на фондовом рынке постоянно выигрывать. Я был так увлечён самой игрой и раздразнён возможностью выигрыша, сулившего мне катарсис, просветление и богатство одновременно, что не задумывался о ставках, но о ставках, однако задумывалась моя душа.
– Мужчина, уходите с баркаса… - наверно пробормотал она. Канал естественно открыт не был и ясновидящим я так и не стал. Пришел домой подумал. А нужен ли мне действительно этот третий глаз? Ну, начну говорить с животными, потом с растениями, а дальше? Может, конечно, в этом нет ничего страшного: соседка, к примеру, общается с телевизором, и они прекрасно понимают друг друга. Правда, старушке под восемьдесят...» Поэтому не нужен мне ентот третий глаз. Так я быстро себя оправдал.
В семейной жизни все по-прежнему, спокойно и безденежно. Пытаюсь Катьку воспитать в духе рыночной экономики, но чувствую бестолку. Кстати, как ни бьюсь, до сих пор жена доллар от евро не может отличить. В последнее время, обложится молитвословами, уткнется в них – и пожрать даже мне не приготовит. Другие бабы в соответствии с возрастом – по ресторанам тискаются, шалят, кто, как умеет, а для супруги одна утеха – в церкву сходить, и упреки мои – не впрок. Так и растет дичком. Но надо признаться честно, жалею я ее – за речи гуманистические, за тайное упрямство, за ясные очи. Все на Бога уповает, любой злыдень, походя, переломит ее пополам: хрупка, беззащитна.
– Давай говорю ей, деньжат заработаем. По Европе прокатимся, в Америку слетаем, в Африку, все повидаем, везде погуляем. Гульнем так, что помирать не страшно будет. С деньгами, весь мир в кармане.
– Мне бы лучше помолиться, – тихо отвечает она – Ой, грехи наши тяжкие. Себя, тебя, род отмаливать надо.
– Какая молитва, женщина? Раньше народ молился, потому, что попами были запуганы, а сейчас нынче свобода. Люди деньги зарабатывают.
– Дак я ведь в молитовке попрошу, так Бог и пришлет столько сколько нужно. Мне ведь лишнего не надо.
– А дури-то, дури сколько. Дача и автомобиль и Европы лишним не бывает. Что ж ты, как старушка, уткнулась в молитвословы, света Божьего не видишь? Очнись! Кто теперь молиться, дураки одни. И их немного осталось. Я слыхал по телику, молельные дома скоро все закроют.
– Сам не понимаешь, что иногда говоришь, – ласково отозвался Екатерина. – Какая из меня мирянка? Не по этой я части.
– По вечерам, как ребенка уложит, сидела монашкой. В косынке, сложа руки на коленях, со светлой, тихой улыбкой наблюдала, как я денежку визуализировал и проговаривал свои афирмации.
Иногда я, набегавшись по судам, подпирал кулачком подбородок и уже смотрел на супругу глазами, полными слез. Считал ее немного блаженной, помешавшейся на своих небесных сокровищах.
– Эх, ведь еще шанс очеловечиться, если она прислушается к голосу разума, такое бы бабло вдвоем поднимали...
Иногда, пытался вечером, куда-нибудь свинтить, для отдыха. А то энергию отдай на работе, а вечером отдай семье. Восстановиться за ночь не успевал, на работе тем более. Может сегодня, на хоккей смотаться, давненько не был, лет двадцать. Все. Решено. Отдохну немного, людей посмотрю, себя покажу.
С Александром Калининым я совершенно случайно столкнулся в Ледовом дворце. Наша хоккейная команда как обычно проигрывала в плей-оф, своему заклятому другу Шантарской Гиене, но это так к слову. В перерыве между периодами я решил прогуляться до буфета. Поначалу я даже не узнал его, Саша сам окликнул меня. Внешний вид приятеля заставлял меня несколько удивиться. Одет Александр Николаевич был в дорогой костюм. Похоже, что галстук и рубашка были не и дешевых. По самым скромным подсчетам такой вид тянул на пару тысяч долларов. А удивляло то, что при последней встрече, восемь лет назад, Саня деньжатами не блистал. Тогда он работал менеджером в фирме, занимающейся продажей колбасы, и зарабатывал гроши, пытаясь всучить в магазины дешевую соевую продукцию. Особые приметы - всем, ну абсолютно всем нравится, как золотой червонец. По части поговорить составляет достойную конкуренцию любой душе компании, общаться, даже в незнакомой компании рвется, как моряк дальнего плаванья в квартал красных фонарей. Выглядит всегда, простым парнем, причем именно этим всех и завораживает.
– Здорово, Лексеич! – приветствовал меня Сашка. – Какими судьбами? На местного аутсайдера пришел взглянуть?
– Здорово и тебе Николаевич. Заскочил, думал отдохнуть душой, но тут не отдых, а сплошное неудовольствие – ответил я – А ты здесь как очутился?
– Машину в сервис отдал, кондиционер начал барахлить, сказали обождать пару часиков, а тут игра – небрежно сказал он, поигрывая брелком с эмблемой «Аудио». – Свободным временем располагаешь?
– Есть пара часиков, – ответил я, горя желанием выяснить причины его поведения и его разительной перемены. Не сказать что мы были особенно близки, но какую то неуловимую симпатию мы испытывали друг к другу. Леша возник в моей жизни одиннадцать лет назад. Странная у него история. Приехал из Москвы, зачем-то в наш Гороховск. Снял однокомнатную квартиру. Устроился на работу и начал жить. Жить в его понимании означало радоваться жизни. О своих родственниках никогда не рассказывал. Как-то вскользь упомянул, что сейчас один как перст. Один на белом свете. В душу я к нему никогда не лез, если захочет так сам все расскажет. Но для него эта тема была табу. Когда кто в компании (обычно это интересовало незамужних девушек) пытаясь, что про него узнать он всегда плавно переводил разговор на другую тему. Где-то сначала мы полгода плодотворно общались, если можно назвать карты, попойки и совместное похождения по девицам, нашим общением. А потом он как-то отдалился. Влюбился, в какую-то бабу. Свои отношения с ней, от меня, почему-то скрывал. Даже на свадьбу не пригласил. Было это тогда мне несколько неприятно. Да, что тут скрывать, обидно. На свадьбу то можно меня было пригласить.
– Пойдем, посидим где-нибудь, – предложил Александр, – здесь рядом есть симпатичный ресторанчик.
Мы вышли из Ледового дворца, и пошли в ресторацию. Время было вечернее, тем более пятница, однако большая часть столиков пустовала. При одном взгляде на цены в меню, я стал лихорадочно вспоминать, сколько у меня с собой денег. Одна котлетка по-киевски здесь стоила столько, сколько я обычно тратил на еду за три дня. Заметив мое смущение, Саша усмехнулся и добродушно сказал:
– Я угощаю, имею полное право. Ну, и чем занимаешься, все так же юриспруденция? – спросил он, едва я успел продегустировать светлое пиво, которое он выбрал в меню.
– А я ведь больше и делать то ничего не умею – ответил я, выбирая на тарелке кусочек копченого угря. – А ты что, наследство от американского дядюшки получил?
– С чего ты взял? – удивился приятель.
– Костюм, автомобиль, да и вообще вся твоя манера поведения говорит о том, что вот у тебя все окей! – с некой добродушной завистью сказал я. – Когда ты успел все это заработать? Колись давай, если не наследство, то клад, поди, у себя на даче откопал и с государством не поделился? 100 долларов, и я буду молчать про это. А, я понял. Ты, наверное, библиотеку Ивана Грозного втихаря откопал и помаленьку распродаешь.